Шрифт:
Закладка:
Среди этих полей будет покоиться моя Магдалена. Среди них истлевать ее доброму сердцу. Среди них превращаться в прах. Мне чудилось, как она силится подняться из-под тяжелой земли, чтобы найти себе иное место упокоения — наверное, на стежке во ржи, под летним солнцем, и чтобы я высвобождал колосок, запутавшийся в ее золотистых кудрях. Но отныне она не властна распоряжаться собой — смерть взяла ее в свой полон.
— Магдалена… — произношу я вслух, и в моем тяжком вздохе гаснет звук ее имени.
Я стоял спиной к двери, засмотревшись в окно, когда дверь вдруг распахнулась и кто-то, войдя в комнату, прервал мои размышления. Я стремительно обернулся.
С распростертыми объятиями ко мне кинулся корчмарь; обхватив меня за плечи, он крикнул мне:
— Жива! Жива! Жива!..
Мне не нужно было объяснять, что он имеет в виду Магдалену. Тихая радость охватила мою душу, и только тут я почувствовал, что падаю от усталости.
Вслед за хозяином, утирая фартуком слезы, вошла его жена.
— Чего плачешь? — сказал он ей. — Радоваться надо!
— Да… ведь… — проговорила хозяйка, всхлипывая, — от радости и плачу.
Еще не веря в чудо, спрашиваю корчмаря:
— А кто сказал, что Магдалена жива?
Выяснилось, что с этой вестью примчался тот самый мужичонка, который не раз оказывал мне услуги. Вне себя от радости, он тут же потребовал за мой счет литр водки и начал потчевать всех, кто забегал в корчму. У каждого человека радость проявляется по-своему. Закажи мужичонка целую бочку, я не имел бы ничего против — ведь Магдалена жива, а она мне дороже всего на свете.
Я наскоро умылся, причесался и, взяв в руки шляпу, вышел из дому.
Наверно, все думали, что я иду к Запоточному, но я направился вовсе не туда. Путь мой лежал к дому священника, благо тот выказал готовность помочь советом и делом, да и не к кому мне было больше обратиться.
— Милости просим, — приветствовал он меня издали и пошел мне навстречу.
— Доброе утро, отец, — поздоровался я с ним.
— С чем пожаловали, сын мой? — осведомился он, пожимая мне руку.
Я сказал, что пришел с отрадной вестью.
— А именно? — полюбопытствовал священник.
Задыхаясь от счастья, я тут же выпалил:
— Магдалена жива.
Глаза священника широко раскрылись и засияли, он с облегчением вздохнул и чуть было не обнял меня. Однако взор его тотчас погас и лицо посерьезнело. Я сначала не понял внезапной перемены. Но первая же фраза, которую он произнес, все объяснила.
— Уж лучше бы она умерла, хотя я и знаю, что вы очень страдали бы, — заявил священник без обиняков.
— Затем я и пришел к вам, чтобы именно вы, наш духовный пастырь, посоветовали и решили, что мне делать.
— Что вы имеете в виду? — спрашивает он.
— Нельзя допустить, чтобы Магдалена и впредь терпела муку мученическую. Коль скоро меня считают виновником ее страданий, я согласен на любые жертвы, лишь бы Магдалена могла жить спокойно. Так я решил нынешней ночью.
Священник задумался, аккуратно сложил книги на столе и посмотрел на меня. Его пытливый взгляд словно хотел проникнуть в мою душу. Хватит ли у меня мужества исполнить то, что он мне предложит?
Я искренне стремился сделать для Магдалены все возможное. При мысли о ее муках я готов был умереть, не сходя с места, лишь бы ей было лучше. Я не мог принести большей жертвы, а эта не внушала мне страха. Я приготовился ко всему.
Священник молвил:
— Есть один-единственный выход, угодный богу. Мы пригласим Запоточного, и вы поклянетесь ему честью своей и совестью, что уедете отсюда и никогда не возвратитесь… Дескать, навеки отрекаетесь от Магдалены.
Что и говорить — его слова обрушились на меня, как топор. Меня словно четвертовали. Немалых усилий стоило мне побороть себя, взять в руки.
Я не имел права думать о себе — ведь речь шла о судьбе Магдалены!
С решимостью посмотрел я в глаза духовному пастырю.
— Так что же, сын мой? — Он ждал ответа.
И я ответил скрепя сердце:
— Пусть будет так. Ради ее счастья я готов страдать, и да будет оно столь же велико, как моя тоска по ней.
Священник растроганно пожал мне руку в знак того, что удовлетворен моим мужественным ответом.
Не мешкая он послал церковного служку к Запоточному.
Я тоже поставил условие: Запоточный должен пообещать, что никогда не обидит Магдалену и станет жить с ней по-людски.
Едва мы условились об этом, как возвращается посланный, но один, без Яно.
Газда велел передать: он никому не позволит вмешиваться в свои семейные дела, а с Магдаленой будет обращаться так, как она того заслуживает.
Священник нахмурился. Взгляд его помрачнел, губы сжались. Прошло некоторое время, прежде чем он заговорил. Качая головой, священник назвал Запоточного пропащим человеком, а его родителей — несчастными. Они, мол, пришли бы в ужас, доведись им узнать, каков их сын.
— Я хотел добра, — заключил он. — Благодарю вас за доверие. Я этого не забуду.
Мы еще немного посидели, затем явились прихожане крестить ребенка. Новорожденный лештинец надрывался на руках у крестной матери. Мы поднялись.
Священник просил меня пока в Турец не уезжать. Немного выждать, если время позволяет. Авось Запоточный одумается и согласится все трезво обсудить. А нет — так он пригласит его сестру и попросит ее воздействовать на брата. Она добрая и благородная душа, совсем непохожа на Яно.
Я остался в Лештинах.
Магдалена медленно поправлялась.
Я нашел в окружном городе врача и просил его оказать Магдалене необходимую помощь.
Там я снова встретил своего знакомого с усиками. Меня крайне удивила его осведомленность. Обо всех перипетиях он рассказывал с такими подробностями, словно побывал не только в Лештинах, но и в доме Запоточного. Оказывается, к ним ходит из Лештин одна женщина, которая всякий раз что-нибудь да сообщит о Магдалене.
— Женщины любят посплетничать, — смеялся он, — особенно о таких делах.
Я кивал и слушал его.
— Как видите, я знаю о ней все. Да и о вас кое-что слыхивал.
Он снова засмеялся, но как-то загадочно, а потом лукаво глянул мне в глаза.
Не дожидаясь вопроса о том, что именно он слышал, мой щеголь продолжал:
— Притворялись, будто вам ни до чего дела нет, а сами подрались с Яно в Окружинах. — Он снова подмигнул мне. — Стоило ли? Неужто она до сих пор такая же красавица? Удивляюсь вам, зачем вы сбиваете с толку замужнюю женщину? Да, ведь вы с детства в
