Шрифт:
Закладка:
– У-ук?
– Это просто восклицание. И я согласен, здесь мне не цирк, – успокоил Сдумс.
Голова Волкоффа лежала на коленях Людмиллы. Он потерял один зуб и серьезно попортил шкуру. Открыв желтый глаз, волк заговорщически посмотрел на Сдумса. Людмилла чесала Волкоффа за ухом. «Наслаждается своим счастьем, – подумал Сдумс. – Еще чуть-чуть, он поднимет лапку и примется жалобно скулить».
– М-да, – неопределенно выразился Сдумс. – Так… А теперь, библиотекарь, нам понадобится твоя помощь.
– Бедный храбрый песик, – сказала Людмилла.
Волкофф поднял лапу и жалобно заскулил.
Тяжеленная туша казначея мешала второй тележке набрать скорость и догнать уже скрывшегося вдали товарища. К тому же одно ее колесо беспомощно волочилось по земле. Раскачиваясь из стороны в сторону, тележка едва не опрокинулась, выезжая за ворота.
– Я ее хорошо вижу! Просто отлично! – завопил декан.
– Нельзя! Попадешь в казначея! – заорал Чудакулли. – Испортишь имущество Университета!
Но декан ничего не слышал, непривычный рев разбушевавшегося тестостерона заглушал все окружающие звуки. Зеленая шаровая молния ударила в накренившуюся тележку. В воздух взлетели колеса.
Чудакулли глубоко вздохнул.
– Ты, придурок!… – заорал он.
Следующее произнесенное им слово было незнакомо волшебникам, которые не могли похвастаться грубым деревенским воспитанием, а потому ничего не знали о некоторых особенностях разведения скота. Но воплощение этого слова возникло всего в нескольких дюймах от лица аркканцлера, оно было толстым, круглым и блестящим, с ужасными бровями. Создание породило какой-то непристойный звук и взлетело повыше, дабы присоединиться к стайке прочих ругательств.
– Черт побери, а это еще что такое?
Возле его уха материализовалась еще одна тварь, несколько меньше предыдущей. Чудакулли схватился за шляпу.
– Проклятье! – Стайка увеличилась еще на одну особь. – Какая-то сволочуга укусила меня!
Эскадрон только что вылупившихся проклятий предпринял героическую попытку обрести свободу. Чудакулли безуспешно пытался их прихлопнуть.
– Убирайтесь, вы, проклятые…
– Нет, стоп! – крикнул главный философ. – Заткнись же!
Еще никто и никогда не приказывал аркканцлеру заткнуться. Затыкались обычно все остальные. Но от удивления аркканцлер все-таки заткнулся.
– Я имею в виду, что каждый раз, когда ты ругаешься, ругательства оживают, – поспешил объяснить главный философ. – Эти страшные крылатые твари появляются из ничего, на пустом месте.
– Паршивые гадины! – заорал аркканцлер. Хлоп. Хлоп.
Из обломков тележки выбрался ошеломленный казначей. Он нашел свою остроконечную шляпу, отряхнул ее, попытался надеть, потом нахмурился и вытащил из шляпы колесо. Коллеги, казалось, не обращали на него ни малейшего внимания.
– Но я всегда так разговаривал! – услышал он голос аркканцлера. – Нет ничего плохого в хорошем ругательстве. Заставляет кровь бежать по жилам. Осторожней, декан, одна из этих подлюк…
– А по-другому ты выражаться не можешь? – воскликнул главный философ, пытаясь перекричать жужжание и писк летающих тварей.
– Например, как?
– Ну, есть много хороших слов. Ерундовина, например.
– Ерундовина?
– Да, или, к примеру, я слышал такое выражение, как «сплошное расстройство».
– Сплошное расстройство? И ты хочешь, чтобы я так ругался?
Казначей доковылял до группы волшебников. Спор о незначительных деталях во время масштабного кризиса был характерной чертой всех волшебников.
– Наша домоправительница госпожа Герпес всегда говорит «Сахар!», если что-нибудь уронит, – подключился к разговору казначей.
Аркканцлер повернулся к нему:
– Она может говорить «сахар», но имеет в виду «дерь…»
Волшебники пригнулись, однако Чудакулли нашел в себе силы вовремя остановиться.
– Вот ерундовина… – бессильно сказал он. Ругательства мирно вились вокруг его шляпы.
– Ты им нравишься, – заметил декан.
– Ты им как отец родной, – добавил профессор современного руносложения.
Чудакулли нахмурился:
– Вы, че… может, вы прекратите смеяться над своим аркканцлером и, дья… выясните, что происходит?
Волшебники покрутили головами. Ничего не появилось.
– А у тебя неплохо получается, – сказал профессор современного руносложения. – Продолжай в том же духе.
– Ерундовина, разъерундовая ерундовина. Сахар, сахар, сахар. Сплошное расстройство… – Он покачал головой. – Плохо. Настроение совсем не улучшается.
– Зато воздух становится чище, – подметил казначей.
Волшебники наконец заметили его присутствие. Потом посмотрели на останки тележки.
– Жужжание слышите? – спросил Чудакулли. – Все вокруг оживает.
Тут их внимание привлек уже знакомый дребезжащий звук. Мимо университетских ворот проехали две тележки. Одна была полна фруктами, во второй лежали те же фрукты и кричащий ребенок.
Волшебники смотрели на тележки, широко раскрыв рты. За тележками промчалась толпа людей. Чуть впереди, энергично работая локтями, бежала полная решимости женщина.
Аркканцлер остановил тучного мужчину, ковылявшего по улице позади всей толпы.
– Что случилось?
– Тележка удрала с моими персиками!
– А ребенок откуда взялся?
– Понятия не имею. У этой женщины тоже была корзинка на колесиках, и она купила у меня несколько персиков, я начал перекладывать их из тележки в тележку, а потом…
Они обернулись на звук. Из переулка показалась тележка. Увидев их, она лихо повернула и покатилась через площадь.
– Неужели весь город уже пользуется этими штуками? – недоверчиво спросил Чудакулли.
– А что, по-моему, очень удобно, – пожал плечами торговец персиками. – Ладно, мне пора бежать. Вы же знаете, как легко мнутся эти персики…
– Кстати, все тележки двигаются в одном направлении, – сказал профессор современного руносложения. – Вы это заметили?
– За ними! В погоню! – завопил декан. Другие волшебники, слишком сбитые с толку, чтобы возражать, послушно потрусили следом за ним.
– Нет! – попытался было остановить их Чудакулли, но быстро понял тщетность своих попыток.
Похоже, он начинал терять инициативу. Аркканцлер сосредоточился и тщательно сформулировал наиболее благовоспитанный боевой клич за всю историю цензуры.
– Бей ерундовин, иначе сплошное расстройство нам всем! – завопил он и последовал за деканом.
Целый день Билл Двер работал впереди во главе вязальщиков и укладчиков.
А потом раздался чей-то крик, и все дружно устремились к забору.
Большое поле Яго Пидберри находилось как раз по соседству. В ворота, ведущие на его поле, вползала Комбинированно-Уборочная Машина.
Билл присоединился к работникам. Вдалеке виднелась фигура Кекса, отдававшего последние распоряжения. В оглобли была запряжена испуганная лошадь. Кузнец уселся на небольшое металлическое сиденье в центре машины и взялся за вожжи.
Лошадь тронулась с места. Заходили рычаги, завращались брезентовые ремни, возможно, даже бороздчатый шнек завращался, но это не имело значения, потому что тут же что-то лязгнуло и машина остановилась.
Из толпы, стоявшей у забора, раздались радостные крики: «Теперь можно
