На протяжении всего развития истории лучшие умы расы понимали, что высшим искушением было подчинение личности племени. Пророки снова и снова призывали всех оставаться верными самим себе, но их потуги почти полностью оставались бесполезными. Величайшие религии в этом странном мире несли учение не о любви, а о личности. Если в нашем мире люди мечтают об утопии, в которой все будут любить друг друга, «иглокожие» молили о том, чтобы хватило сил «оставаться самим собой», чтобы не подчиниться полностью племени. Подобно тому как мы компенсируем свой закоренелый эгоизм религиозным благоговением перед обществом, эта раса компенсировала свое стремление к стадности религиозным благоговением перед личностью.

В самой чистой и наиболее развитой форме, конечно, вера в себя аналогична вере в любовь в ее лучшем проявлении. Любить – значит желать самореализации возлюбленного и самому получать от этого побочное, но живительное усиление себя. С другой стороны, для того чтобы быть верным самому себе, необходимо любить. Это требует дисциплины отдельной частной личности на службе высшей личности, подразумевающей общество и исполнение духа расы.

Но личностная религия была не более эффективна для «иглокожих», чем религия любви – для нас. Заповедь «люби ближнего своего, как самого себя», часто воспитывает в нас расположение видеть в своем ближнем лишь жалкую имитацию себя и ненавидеть его, если он окажется не тем. У них же заповедь «будь верен себе» вырабатывала склонность быть верным племенному образу мышления.

Индустриальная цивилизация приводила к тому, что многие племена разрастались до неимоверных размеров. А также производила искусственные «суперплемена» или «племена племен», соответствующие нашим нациям и социальным классам. Поскольку экономической единицей испокон веков было племя-коммуна, а не индивид, класс работодателей был представлен небольшой группой мелких и процветающих племен, а рабочий класс – большой группой крупных и нищих племен. Идеологии суперплемен имели абсолютную власть над всеми умами, находящимися под их влиянием.

В цивилизованных районах суперплемена и естественные племена-переростки образовывали удивительного вида ментальную тиранию. По отношению к собственному племени, по крайней мере если оно было небольшим и истинно цивилизованным, индивид мог еще вести себя с умом и проявляя воображение. Он мог испытывать единение со своими сородичами, незнакомое на Земле. Он мог даже уважать себя и других, подходить ко всему с критической точки зрения. Но во всем, что было связано с суперплеменем – в национальном или экономическом смысле, – он вел себя совсем по-иному. Все идеи, поданные ему нацией или классом, должны были приниматься беспрекословно и со рвением. Как только ему встречался какой-нибудь из символов или лозунгов его суперплемени, он терял человеческую личность и становился безмозглым животным, способным лишь на стереотипные реакции. В чрезвычайных случаях его мозг был полностью закрыт для воздействий оппозиции суперплемени. Критическое отношение либо встречалось с откровенной яростью, либо игнорировалось. Индивиды, которые в тесном кругу родного племени проявляли глубокие чувства, понимание и симпатию, под воздействием племенных символов превращались в воплощение безумной ненависти к национальным или классовым врагам. В таком состоянии они способны были на любые жертвы ради предполагаемой славы суперплемени. Они также были очень изобретательны в осуществлении своих агрессивных замыслов по отношению к врагам, которых при благоприятных обстоятельствах могли считать не менее добрыми и умными, чем они сами.

Во время нашего визита на такую планету казалось, что страсти толпы вот-вот полностью и необратимо уничтожат цивилизацию. Все в этом мире делалось все больше под влиянием быстро распространявшейся мании суперплеменизма: делалось фактически не разумно, а в соответствии с чисто эмоциональными призывами почти бессмысленных девизов.

Не стану описывать, как после периода хаоса в этом мире начал устанавливаться новый образ жизни. Этого не происходило, пока экономическими силами механизированной индустрии после безумного внутреннего конфликта не была свергнута власть суперплемен. Только тогда наконец личность снова освободилась. Перспективы расы резко изменились.

Именно в этом мире мы впервые потеряли контакт с его жителями как раз в той точке развития, когда, наладив нечто вроде социальной утопии по всей планете, они испытали первые болезненные волнения духа, перед тем как перейти на некий новый уровень, недоступный еще нам или, по крайней мере, лежавший выше нашего понимания.

Этот наиболее многообещающий мир из многих миров «иглокожих» достиг великого процветания, но погиб в астрономической катастрофе. Вся его солнечная система попала в плотную туманность. Поверхность всех планет этой системы была выжжена.

В нескольких других мирах этого типа мы были свидетелями того, как движение за просветленное мышление последовательно терпело поражение. Мстительные и суеверные племенные культы уничтожали лучшие умы расы и отравляли остальных такими опасными нормами и принципами, что живительные источники чувств и адаптируемости, от которых зависит умственный прогресс, были уничтожены навсегда.

Многие тысячи других квазичеловеческих миров, помимо принадлежавших к классу «иглокожих», пришли к безвременному концу. Один из них, погибший от весьма любопытного несчастливого сочетания обстоятельств, пожалуй, заслуживает краткого описания. Здесь мы нашли расу, чрезвычайно похожую на земную. Когда эта цивилизация достигла примерно нашего уровня, где в обществе нет доминирующей устоявшейся традиции, а естественная наука подчиняется индивидуалистической индустрии, биологи разработали технику искусственного оплодотворения. Но внезапно получил широкое распространение культ иррационализма, инстинкта, жестокости и «божественного» примитивного «дикаря». Эта фигура особенно почиталась, если она соединяла в себе все звериное со способностью управлять толпой. Во главе нескольких государств встали такие тираны, а в так называемых демократических государствах люди этого типа были очень популярны.

Во всех странах женщины желали этих «дикарей» себе в любовники или в отцы своим детям. Поскольку в «демократических» странах женщины добились значительной экономической независимости, благодаря их спросу на оплодотворение «дикарями» все это было поставлено на коммерческую основу. Особые синдикаты отбирали мужчин желаемого типа и присваивали им один из пяти уровней желательности. За умеренную плату, зависящую от уровня желательности отца, любая женщина могла быть оплодотворена «дикарем». Пятый уровень был настолько дешевым, что только совсем жалкие нищие не могли себе его позволить. А плата за совокупление с еще более низким уровнем избранных мужчин была, конечно, значительно выше, поскольку волей-неволей предложение было ограничено.

В недемократических странах события пошли другим путем. В них тиран, принадлежавший к желаемому типу, вызывал всеобщее обожание своей персоны. Он был божьим посланником. Он сам был божественен. Каждая женщина страстно хотела его если не в качестве своего любовника, то хотя бы в качестве отца ее детей. В некоторых государствах искусственное осеменение от Повелителя допускалось только в качестве высшего знака отличия для женщин совершенного типа. Обычные женщины любого класса, однако, имели возможность быть осемененными кем-нибудь из специально отобранных аристократических жеребцов-«дикарей». В некоторых странах сам Повелитель снисходил до того, чтобы стать отцом всего будущего населения.