спорт, в котором он в молодости достигал отличных результатов. Он надеялся возобновить прогулки верхом после приобретения загородного дома, но генерал Лангкау наложил запрет на такое времяпрепровождение. Потенциальному убийце было легко спрятаться в густых зарослях, обрамлявших глухие тропинки в лесах Форстенридер и Грюнвальдер.

Тогда Гелен пристрастился к езде на автомобиле. В черном мерседесе с вооруженным телохранителем на переднем сиденье он спозаранку выезжал из дома и на сумасшедшей скорости мчался в Пуллах. Возвращался обычно уже затемно. Часто Гелен оставался на ночь в своем кабинете, занимаясь текущими делами, поток которых все увеличивался.

Обслуживающий персонал дома Гелена в Берге был таким же, как и у любого другого германского коммер-сайта: пожилая кухарка, которая в течение многих лет верой и правдой служила семье жены Гелена; семья Зейдлиц-Курцбахов, которая также заботилась о кулинарном благополучии шефа БНД; горничная и садовник, который во время войны служил у Гелена ординарцем. Другой прислуги не было. В маленькой сторожке жили три «егеря». Это были сотрудники службы безопасности ГІуллаха, охранявшие дом. Гости на вилле Гелена были редкостью.

Как жители окрестностей Пуллаха, так и те, кто обитал в Берге, крошечной деревушке, известной лишь благодаря часовне, воздвигнутой в память о слабоумном короле Баварии Людвиге Втором, который утонул в озере 13 июня 1886 года, очень редко видели своего таинственного соседа. Некоторые из них клятвенно уверяли, что утром Гелен уезжал на работу в черной маске, но это явное преувеличение, навеянное сенсационными историями, опубликованными в иллюстрированных журналах.

Чтобы раздобыть фотографию генерала Гелена, журналисты прилагали титанические усилия, однако все, что им удалось раскопать, это фотоснимки, сделанные до 1943 года. На одном из них Гелен запечатлен в окружении офицеров отдела «Иностранные армии — Восток» в штаб-квартире ОКВ в Мауэрвальде, близ Ангер-бурга, в Восточной Пруссии. После войны Гелен взял за правило не фотографироваться. Эта предосторожность оказалась полностью оправданной, когда в 1956 году МГБ ГДР предложило сто тысяч долларов за его голову. Второй, и последний, снимок, который когда-либо попал в СМИ, по просьбе Гелена не публиковался в Германии до его отставки. Эта фотография была сделана без ведома Гелена в середине шестидесятых, когда он, действуя, в общем-то, против собственных правил, посетил встречу своих коллег военных лет. Даже после ухода в отставку он не любил фотографироваться. Без его согласия были опубликованы два моментальных снимка — на одном Гелен катается вместе со своей младшей дочерью в лодке, на другом он купается в озере Штернберг. Эти фотографии были сделаны с помощью телескопического объектива, причем фотограф сколотил себе небольшое состояние, продав их газетам и журналам по всему миру.

В течение многих лет Гелену удавалось сохранять анонимность. Его дети получали образование на дому, а затем посещали школу для детей сотрудников «Организации», расположенную на территории «шпионского» городка. В 1951 году старшей дочери Гелена исполнилось семнадцать лет, и она решила пройти двухгодичный курс обучения в мюнхенском коммерческом училище. Ей пришлось зарегистрироваться под своей настоящей фамилией, в то время как ее отец все еще пользовался фамилией мифического «доктора Шнайдера», генерального директора компании «Зюддойче индустри». Однако как раз в это время фамилия Гелена начала появляться в германской прессе.

На собрании студентов преподаватель Катарины Гелен, доктор Йобст, критически отозвался о прусских офицерах и их милитаристском духе. Катарина вскочила с места и, бросая вызов строгим правилам германских учебных заведений, воскликнула: «Это вовсе не так, герр профессор!» Доктор Йобст с юмором воспринял это нарушение субординации, но затем, сообразив, что его студентка носит ту же фамилию, что и глава таинственной шпионской организации, о которой он читал в газетах, спросил: «Вы случайно не дочь генерала Гелена?» — на что Катарина, проинструктированная своим отцом, ответила, что нет, но генерал является родственником ее семьи.

Тот же доктор Йобст позднее стал директором штарнбергской школы, где учился единственный сын Гелена Кристофер. Немного озадаченный совпадением, Йобст написал отцу ученика записку, в которой приглашал его вступить в родительский комитет, а также интересовался его профессией и материальным положением. Такие вопросы вряд ли стали бы задаваться в Америке или Британии, но для Германии с ее кастовым делением они вполне закономерны. Доктор Йобст получил вежливый отказ. В объяснении говорилось, что отцу его ученика приходится часто бывать в разъездах, и поэтому он не сможет присутствовать на заседаниях родительского комитета. Гелен добавил, что занимает должность директора компании, которая выполняет работы по правительственным контрактам, что формально соответствовало истине.

«Молоко человеческой доброты»

Лишь однажды Гелена видели с семьей на публичном мероприятии — по крайней мере, так принято считать. Это было на Рождество спустя несколько месяцев после того, как коммунисты объявили Гелена военным преступником и убийцей и назначали цену за его голову. Поэтому такой шаг шефа западногерманской разведки можно рассматривать как своего рода вызов врагу. С женой и четырьмя детьми он пришел в мюнхенский «Дом Комедии», где на утреннем представлении для детей выступал «знаменитый китайский фокусник Ка-Ланг». Сам Гелен сидел в ложе, далеко от сцены, в тени, отбрасываемой тяжелым бархатным занавесом. Ка-Ланг исполнял старый фокус, заключающийся в переливании жидкостей из одного сосуда в другой, превращая воду в вино, вино в пиво, пиво в кофе. Во всяком случае, так казалось, судя по менявшемуся цвету. Затем фокусник попросил аудиторию предложить какую-нибудь другую жидкость.

— Молоко… молоко человеческой доброты, пожалуйста! — воскликнул Кристофер Гелен, который тогда учился в штернбергской средней школе и гордился своими познаниями.

Взгляды присутствующих обратились к ложе, к немалому смущению отца школьника. Больше автору не удалось найти упоминаний о том, что генерал Гелен посещал с тех пор публичные представления, хотя был большим меломаном. В молодости он регулярно ходил на концерты и имел огромную коллекцию грамзаписей классической музыки.

Фрау Гелен, высокая женщина с аристократической внешностью, которой теперь шестьдесят восемь лет, временами, должно быть, пыталась наладить какие-то светские контакты. Она не совсем разделяла тягу своего мужа к затворничеству и довольно часто ездила в Мюнхен на своем маленьком голубом фольксвагене. Иногда просто наведывалась в гости к друзьям, иногда ходила вместе с ними в театр. Единственный сын, который был теперь женат и сам являл семейным человеком, гонял на мотоцикле по лесным тропам вокруг озера или купался в нем в компании тщательно подобранных школьных товарищей. Но его отец, работавший по шестнадцать часов в сутки, часто без выходных, отвергал всякие светские контакты.

Круг гостей в те годы ограничивался несколькими старшими офицерами из Пуллаха, родственниками и старыми друзьями, причем очень немногие удостаивались этой чести. Среди них