Шрифт:
Закладка:
И подобной движухой заинтересовались товарищи. Да-да, те самые, которым волк тамбовский – друг, товарищ и флаг. Когда из-за гребня вылетели десятка три всадников неизвестной принадлежности, мои конные разъезды устремились к ним, с ажиотажем нагоняя коней. Ну, скучно же в карауле! А тут что-то новенькое!
Но, когда через гребень перевалили остальные, мои разъезды поняли, что это всё это «жу-жу» – неспроста. Потому как под три сотни всадников, характерных для Егерей Запада силуэтов и экипировки, тонов и цветов одежды, да под знаменем с летящим в прыжке волком на красном фоне – не могли быть не чем иным, кроме Волчат, что уже заставили уважать себя даже в тыловых городах Змей, коим значится Пролетарский Палец. И с ещё большим ажиотажем мои дозорные полетели в наступление. Назад, в тыл, к строящимся коробкам пехоты караульного батальона.
Народ массово бросает инструмент, забыв и забив на одежду и броню, как были полуголые и грязные, так и бежали к пирамидам с щитами и копьями, стекаясь к гребням шлемов десятников и к вымпелам сотников.
Волки развернулись широкой лавой и с дикими криками полетели догонять моих конников.
Что это – дерзость или глупость? Почему они проигнорировали тысячи вооружённых людей и пошли в атаку?!
Бегу к Плетёному, «зелёному» комбату, сегодня на карауле как раз они, «зелёные». Переживаю же. Сколько ни тренируйся, а бой идёт всегда поперёк любой теории, против любого, самого умного и продуманного плана.
Плетёный кивает мне с видимым облегчением. Он не из «моих», из «новеньких». Не моя Вещь, без метки. Уже из набора Чижика. Но столь ярко проявил свои недюжинные командирские таланты, доселе дремлющие в нём, что пробежал широкими прыжками нашу нехитрую иерархию – десятник, сотник, комбат. Причем вижу, что Плетёный дергается не от страха перед противником, а передо мной трусит. За своих ребят переживает. Потому орёт, кричит. Ловлю его за наплечник, придавливаю, затыкаю.
– Теперь орать – только людей с толку сбивать! – говорю ему. – Возьми себя в руки, комбат! Ты должен быть примером стойкости и монолитической незыблемости! Теперь – уж чему успели научить!
Смотрю на летящую на нас конницу. Эпично так идут. Аж дух захватывает! Красиво и страшно. Широкой лавой, волной прибоя. Чудится – не остановить их! Стопчут, пролетят прямо по нам, не заметив! Что им наши коробочки в двадцать шагов шириной? Кажется, щиты пехоты – листочки фиговые, копья – зубочистки. А Егеря – эпические исполины. И копья их длиннее, и сами они мясистее и более прокачанные, ловкие, бесстрашные и явно – бессмертные.
Вижу, что не только у меня такое смятение в голове. Вон, народ оглядывается, осматривается, как будто проверяя – на месте ли соратники? Не разбежались ли, оставив тебя один на один перед устрашающей волной волчьих Егерей? Гонящих перед собой не только волну ужаса, но и ужасающего грохота копыт, воинственных криков. Как будто мало этого сама земля боится Волков – трусит мелкой испуганной дрожью под твоими ногами, идёт волной ужаса. Оглядываются поглядеть, не уменьшились ли до пигмеев твои соратники перед исполинскими великанами Скверного леса?
Только у таких, как я, стукнутых, в голове может родиться мысль, что отчаянная атака трёх сотен всадников на десятикратно превосходящего вооружённого и изготовившегося к бою противника не уверенность в собственном бессмертии и не отчаянная смелость, а – отмороженность!
– Не ссы, народ! – кричу я. – Я и сам – боюсь! А как им страшно скакать на ряды ваших крепких щитов и на ваши длинные и острые копья! Да на наших магов, маменькиных сынков!
Вижу колыхание рядов щитов и волну колебаний копейного частокола. Нехитрая и не особо смешная шутка муссирующихся в «Усмешке Смерти» слухов про источник звания наших магов – зашла. Именно своей неожиданностью – страшно же, не время вроде бы для «гы-гы»! Страх в сердцах моих копейщиках обратился пусть и в мимолётную, но – в усмешку. А когда смешно – не так страшно. Так ведь?
«Выхожу из себя» и всматриваюсь в накатывающую волну тёмно-зелёных всадников. И готовлю Щит своей «немагии».
Вон они, маги противника! Трое! У меня на всю «Усмешку Смерти» – столько. Не считая меня. А у них – на малый диверсионный отряд – трое! Да – каких! Двое из магов – огненные. Мощью – боевые маги, может и – магистры! Самоходки магические! Мста, гля, Эс! Саушка двуногая!
Ослепительно сияет росчерк стремительно приближающейся от Волков к нам кометы. Эпический такой заряд Огненного Шара, ярко сияющий мощью вложенного заклинания. Говорю же, самоходка. С такой огневой мощью им и в самом деле трёх сотен «гусар летучих» хватит для слома любого сопротивления. Как говорится, против танка нет приёма, окромя другого танка. Или грамотно организованной системы ПТО. Только вот, их есть у нас!
Ловлю Шар Огня ещё издали, впитываю в себя вложенную в него мощь заклинания и по «вкусу» магии узнаю мага. Ну, привет, пасынок! Как дела? Вижу, что жив и здоров. И в мощи магической изрядно прирос. Рад за тебя! За подарок тоже спасибо. Зарядил пустующие «батарейки».
– Стрелки! Залп! – ревёт Плетёный.
Вскинулся было остановить эту команду, но задавил сам себя. Комбат «зелёных» всё сделал верно – дистанция оптимальна для первого залпа. А откуда ему знать, что атакующих прикрывает маг воздуха высокой мощи? Если я до него не довёл? А? Рассопливился, узнав Сируса. Дальше я догадался, кто именно маг воздуха. Понял, что на знамени не волк, а волчица. И почему фон стяга именно красный. Не кровавый он, не пролетарский, а огненно-медный. Порадовался за них. Гадал, кто второй маг огня, красноголовый брат или сестра? И всё это молча! Сам и виноват. Потому не роняй авторитет комбата в глазах его же людей!
Болты самострелов и тяжёлые пули, свинцовые и чугунные, пращников бессильно скатились по проявившемуся Щиту Воздуха. Да-да, мои пращники больше не метают подобранные камни. Пули для них поставляют централизованно. Это помогло сильно поднять эффективность этого вида оружия. Пули были почти одновесные, ну, плюс-минус, что изрядно повышало точность стрельбы. А набравшая обороты металлургия нового порядка гнала боеприпасы мощным потоком. Но камни
