Донского, Кубанского и Терского; Общеказачий сельскохозяйственный союз. Последний вел среди казаков подпольную агитацию, внушая им мысль: «…скоро придут наши, и за то, что я ничего не делал, повесят вместе с коммунистами, надо кое-что сделать, чтобы меня похвалили», т.е. получить «подпольный антисоветский стаж».

На содержании иностранных спецслужб находились: «Российский общевоинский союз», «Высший монархический совет», «Братство русской правды», «Народный союз защиты родины и свободы», «Российский фашистский союз» и др. Руководство этими объединениями с помощью засылаемых эмиссаров и агентов стремилось установить контакт с внутренней контрреволюцией, создать новые и активизировать действовавшие контрреволюционные организации. Однако большее внимание они обращали на подготовку вооруженных восстаний, организацию диверсионных и террористических актов, бандитских налетов из-за рубежа, антисоветскую агитацию среди населения. Так, савинковцы разработали план создания в польской армии особых формирований из белогвардейцев и военнопленных. К весне 1922 г. их численность должна была достигнуть 100 тыс. человек. Предполагалось, что «Русская армия» будет вести операции самостоятельно.

Ф.Э. Дзержинский усматривал прямую связь иностранной агентуры в подготовке антисоветских выступлений. Внешняя и внутренняя контрреволюция объединенными усилиями стремилась всячески ослабить боевую мощь Советских вооруженных сил, органов и войск госбезопасности. Подрывная работа выражалась не только в сборе шпионских сведений, но и в попытках создать свои опорные пункты в войсках, в распространении антисоветских листовок, в дискредитации командного состава РККА и РККФ. Они внимательно следили за положением дел в частях, на предприятиях военной промышленности и в советских учреждениях. Особую опасность для боеспособности РККА и РККФ представляла агентура противника в штабах, частях и учебных заведениях. Об этом свидетельствовали многие факты. Так, летом 1921 г. ОО ВЧК в Красной армии была установлена заговорщицкая организация под названием «Донская повстанческая армия», которая подразделялась на девять так называемых «полков», объединенных штабом во главе с командующим, скрывавшимся под именем Орленок. Он оказался слушателем Академии Генштаба, коммунистом с 1918 г., опытным боевым командиром Красной армии и в момент ареста был начальником штаба 14-й кавалерийской дивизии армии С.М. Буденного[752].

Борьба со шпионажем спецслужб противника являлась крайне сложной, потому что у шпионажа нет никаких границ и пределов существованию шпионов в их работе. Они бывают всюду и в то же время нигде. И чекистам в противостоянии им приходилось оперировать мыслями и намерениями людей, очень тщательно и хитро скрываемых, а не с конкретными ощутимыми объектами. Шпионажем занимались лица, прошедшие специальную подготовку на курсах и в школах, профессиональные разведчики. Противник опирался на агентуру времен Гражданской войны, вербовал кадры среди интернированных, военнопленных, эмигрантов и др., использовал разного рода «инициативников» из числа изменников Родины.

В борьбе со шпионажем органы ВЧК учитывали рекомендации известного контрразведчика генерала Н.С. Батюшина. «Наибольшие затруднения, – писал он, – представляет получение сведений о подозреваемых в военном шпионстве лицах, ввиду того, что шпион работает в одиночку, не сообща, как-то имело место в подпольных политических организациях, где всегда можно найти недовольных азефов. Обнаружить поэтому шпиона, обыкновенно ничем не выделяющегося из окружающей среды, дело нелегкое и возможно лишь при широком содействии не только осведомленных в этом деле правительственных органов, но главным образом всех слоев населения, разумно воспитанных в целях сохранения военных тайн государства, то есть в конечном результате и своих собственных интересов с крушением государства обыкновенно страдают и частые интересы подданных»[753].

Советское законодательство подчеркивало особую опасность такого рода преступлений и повышало ответственность за него. Постановлением Президиума СССР от 14 августа 1925 г. «О шпионаже, а равно собирании и передаче экономических сведений, не подлежащих оглашению» полагалось: «лишение свободы на срок не менее трех лет, а в тех случаях, когда шпионаж вызывает особо тяжелые последствия для интересов государства – расстрел».

В противостоянии с Особыми отделами ВЧК весьма эффективной была разведка Польши. Поэтому в конце Гражданской войны одним из главных направлений работы сотрудников ОО стала борьба с ней. Начавшаяся советско-польская война еще глубже обострила эту проблему. Следует отметить, что польская военная разведка имела в России выгодные оперативные позиции. В своей деятельности она активно использовала структуры т.н. «Польской организации войсковой» («ПОВ»). Дзержинский отмечал, что на Правобережной Украине она «работает великолепно. Сведения у нее точные и быстро получаемые»[754].

Информация, поступавшая от польских разведчиков в России, способствовала первоначальным успехам войск Пилсудского на фронте и срыву майского 1920 г. наступления советских войск на Западном фронте. Значительные усилия польской разведки направлены на установление тесных связей с петлюровцами и на привлечение на свою сторону украинских политических партий в Галиции, настроенных враждебно к полякам. Особое старание в этом проявляли генералы Безручко, Сальский и Чеботарев[755].

После заключения мира поляки активизировали разведывательную работу. 12 января 1921 г. командир штаба Киевского военного округа Калун сообщил в ВЧК, что в Варшаву отправлено из различных местностей Польши около шестисот надежных людей, где они инструктируются, принимают присягу, после чего будут направлены в Советскую Россию, прежде всего «на Украину для внутреннего разложения. Система такой борьбы намечена Антантой. Польская контрразведка исчерпывающих результатов ожидает через два месяца». Дзержинский поручил Оперативному управлению «принять меры не только уведомления, но и усиления органов борьбы с польскими агентами[756].

Во время подготовки суда над Таганцевым 19 июня 1921 г. Дзержинский писал Самсонову: «За делом Таганцева надо наблюдать. Имеет огромное значение. Можно разгромить все очаги правых белогвардейцев. Не стоит ли важнейших перевести в Москву в нашу одиночку? Из писем надо сделать выписки мест, имеющих политическое значение, и переслать Чичерину и членам Цека. Это дело может нам раскрыть пружины Кронштадтского восстания»[757].

В конце июня 1921 г. председатель ВЧК получил докладную записку уполномоченного Президиума ВЧК Губина и сотрудника МЧК Попова. В ней отмечалось, что бежавшие за границу участники Кронштадтского мятежа, примыкавшие к контрреволюционной организации профессора В.Н. Таганцева, активно используются финской, английской и американской разведками для подрывных акций против Советского государства. Еще во время операции по разгрому организации В.Н. Таганцева чекисты выявили ряд переправочных баз контрабандистов в районах Ораниенбаума и Петергофа. Иностранные разведки использовали эти базы для переброски агентов и диверсантов через советско-финляндскую границу. Поэтому Дзержинский приказал принять меры по усилению охраны границы с Финляндией: «Необходимо обратить внимание на охрану финляндской границы и во что бы то ни стало связаться с бежавшими в Финляндию кронштадтцами»[758].

В июне 1923 г. в Россию заброшен шпион Линчевский с подложными документами на имя Фомичева для сбора сведений о дислокации частей и учреждений Красной армии в Пскове, Старой Руссе, Дриссе и Петрограде. Для ведения разведки он получил более 3 млн марок.

5 января 1925