При всем том сама Анна неукоснительно соблюдала все обряды, и никто никогда не обвинял ее в ереси. Ей нравились католические образы, живописные и скульптурные, церковные ритуалы. Перед смертью Анна попросила, чтобы в ее молельню принесли Святые Дары и она могла молиться о милосердии, взирая на них49; мало того, она была уверена, что отправится на небо, «ибо совершила много добрых дел»50. Среди принадлежавших ей книг религиозного содержания было немало сочинений традиционного характера, к примеру Часослов Пресвятой Девы Марии с указанием праздников в честь святых. Анна записала в нем послание для Генриха VIII: «Я каждым днем вам докажу свою любовь и доброту», однако ее подпись потом отрезали51. Некоторые ее книги были прекрасно проиллюстрированы и переплетены, среди них – превосходная французская Псалтирь, датируемая 1529–1532 годами52, и еще один Часослов, напечатанный в Париже около 1528 года. Этот второй Анна, как говорят, отдала на эшафоте сестре Уайетта, леди Маргарет Ли; теперь он находится в замке Хивер. В книге есть слова, выведенные ее рукой: «Меня в молитве помяни, в надежде день за днем живи».

Тем не менее Анна, в отличие от многих приверженцев традиции, считала, что Библию следует читать на родном языке. Ей принадлежал французский перевод Писания: во время Великого поста 1529 года Луи де Брюн, автор посвященного Анне трактата о сочинении писем, видел ее читающей Послания святого Павла на французском языке и другие переводы Библии53; есть свидетельства, что она заказывала такие книги во Франции54. Король в принципе не возражал против перевода Библии на английский, но не одобрял реформатские версии, которые, по его мнению, лишь поощряли ересь55.

Анна отождествляла себя с делом церковной реформы, что привело к переменам в придворных партиях. Сторонники королевы стали выступать за сохранение традиционной религии, приверженцы Анны неизменно сохраняли верность реформе. В этой обстановке король 2 ноября 1529 года собрал парламент, который впоследствии стали называть Парламентом Реформации.

Сыну Генриха, Ричмонду, исполнилось десять лет. Мальчик унаследовал страсть отца к подвижным развлечениям, особенно к охоте, и очень радовался, получив от своего кузена Якова V Шотландского нескольких прекрасных бладхаундов; более мелких собак этой породы, которые умещались на мужском седле, разводили специально для него в Шериф-Хаттоне. Ричмонд охотился с аристократами из северных графств, которые искали его общества, и своими дядьями Джорджем и Уильямом Блаунтами, постоянно жившими при его дворе. Однако король встревожился, узнав, что сын больше не проявляет усердия в учебе56. Поэтому он снял Ричмонда с должности главы Совета Севера и назначил вместо него Катберта Танстолла, который вскоре сменил Уолси в качестве епископа Дарема.

С того времени юный герцог жил по преимуществу в Виндзоре. Наставником его вместо Ричарда Кроука стал Джон Полсгрейв – кембриджский ученый монах, написавший первый учебник французской грамматики для студентов-англичан. Когда-то он преподавал французский язык сестре Генриха Марии и был ее секретарем. Уважаемый ученый-гуманист и ученик Эразма, Полсгрейв дружил с Мором и славился умением справляться с нерадивыми учениками. Король лично побеседовал с ним в Хэмптон-корте и сказал: «Полсгрейв, я вручаю вам свое мирское сокровище, растите его в добродетели и учености»57.

Сохранились несколько писем Полсгрейва к королю, сэру Томасу Мору и Элизабет Блаунт: по ним можно судить, как наставник решал проблемы, возникшие у Ричмонда. Учитель обнаружил, что мальчик не может произносить фразы на латыни, как подобает сыну короля, поскольку шепелявит из-за отсутствия передних зубов; вдобавок у него была ужасная дикция. Метод Полсгрейва состоял в том, чтобы заново пробудить у юного герцога интерес к занятиям посредством знакомства с увлекательными комедиями Плавта. Когда Фицрой уставал от уроков, наставник объявлял перерыв. Он старался «вызвать у него любовь к учению и удовольствием от занятий», так что иногда «служители [герцога] не понимали, учу я его или играю с ним». Вскоре Полсгрейв уже мог сообщить Элизабет Блаунт, что Ричмонд вновь демонстрирует способности к учению и «имеет все благопристойные и почтенные наклонности, какие свойственны любому ребенку на свете»58. У мальчика выработался прекрасный почерк в итальянской манере и проявился семейный талант к музыке; кроме того, юный герцог стал, как и отец, великолепным наездником.

Затем Ричмонд отправился к своему прежнему учителю Ричарду Кроуку, поступив в кембриджский Королевский колледж. Там он изучал более широкий круг предметов в обществе высокородных юношей, которые на досуге охотились с ним и научили его песням, от которых король, отец герцога, покраснел бы.

Болейны вознеслись к вершинам власти. Восьмого декабря 1529 года отец Анны стал графом Уилтширом и графом Ормондом; первое графство раньше принадлежало Стаффордам, а второе было передано Болейну после долгих споров с его кузенами Батлерами, семья которых долгое время владела титулом. Дочь сэра Томаса отныне носила титул «леди Анна Рочфорд», ее личной эмблемой стал черный вздыбленный лев графов Ормондов.

В тот же день двое сторонников Болейнов были произведены в пэры: Джордж Гастингс стал графом Хандингдоном, а Роберт Ратклифф – графом Сассексом. По просьбе Анны Болейн ее брат Джордж, тогда уже граф Рочфорд, успешный дипломат, примерно в то же время вернулся в Личные покои в качестве одного из двух джентльменов; вторым был Эксетер. Рочфорд стал ежедневно видеться с королем, который часто проигрывал ему в азартные игры и однажды великодушно заплатил его долги по ренте за дом в Гринвиче59.

Девятого декабря король устроил пышный банкет в честь возведения Уилтшира во дворянство. Екатерина на нем не присутствовала, и Анна сидела в кресле королевы рядом с Генрихом, получив преимущество над другой королевой – сестрой Генриха Марией, герцогиней Саффолк, – а также над герцогиней и вдовствующей герцогиней Норфолк; все они слегка обиделись. По мнению Шапюи, это напоминало свадебный пир: «После трапезы начались танцы и кутеж, так что казалось, не хватает только священника, который раздаст обручальные кольца и произнесет благословение»60.

Королева вновь заняла место рядом с королем во время рождественских торжеств в Гринвиче. Отсутствие Анны было замечено всеми. Вероятно, поэтому она не узнала, что Генрих в знак расположения послал Уолси свой резной портрет – инталию61. После праздников король отправил Екатерину в Ричмонд, а Анну – в Йорк-плейс, для которого лично составил план работ, «специально, чтобы порадовать Леди, предпочитавшую этот дворец всем остальным»62. Именно там 12 января 1530 года Генрих и Анна принимали гостей на великолепном балу в честь отъезда