— Джонсон, может хватит, а? — жалостливо спросил я и состроил просящую морду. — Мне действительно надо с тобой поговорить.

— Ладно. Вещай! — этак барственно и с соответствующим величественным взмахом руки разрешила она. — Но знай! На сторону зла я не перейду, даже не уговаривай. Слышишь меня, Тёмный Маг Поттер?! А то знаю я тебя, здесь улыбнёшься, там подмигнёшь, а у бедной девушки уже трусики куда-то подевались, а ноги сами разъезжаются.

«Ну вот как с ней нормально разговаривать?»

— Я тебя сейчас стукну, озабоченная! — давясь смехом сказал я.

— Всё, всё, говори, чего там у тебя? — так же улыбаясь спросила она.

— Ты не там копаешь, — вздохнул я, и как-то сразу всё хорошее настроение улетучилось.

— В каком смысле? — нахмурилась Джонсон.

— Я вчера видел вашу тренировку вместе со слизеринцами, и ты там… слишком усердно наседала на некоторых. Флинт… и его компания, это не они, — пристально смотря в чёрные глаза Джонсон, сказал я.

— Я… Мне… Там… — зашептала поражённая гриффиндорка и покраснела, что на её тёмной коже смотрелось как ещё большая смуглость. — Но ведь ты…

Её лепет был прерван дробным перестуком граней выпавшего из моего рукава хрустального флакончика по столешнице, с серебристой дымкой воспоминаний внутри.

— Смотри, Энж, ты что-то потеряла.

— Это не моё…

— Ты. Хотела. Посмотреть. Эти. Воспоминания. На. Каникулах, — давя взглядом, раздельно вколачивал я слова, нет, не в разум, а так… — У тебя ведь отец в аврорате работает? Там и думосбор есть.

Дождавшись от неё подтверждающего кивка, я продолжил:

— Сначала одна смотри, потом решишь, что делать дальше. Запомни, Джонсон, я тебе ничего не давал и даже этого разговора у нас не было, крепко запомни. И ещё, не ходи больше одна… совсем. Кэти и Элис — только так, с подругами. — Говорить, не говорить? Чёрт с ними! — И держись подальше от Уизли…

Молча развернувшись, я пошёл на выход из библиотеки, где и проходил этот разговор, по пути вспоминая разгневанное лицо Анджелины. Не знаю, что она чувствовала в тот момент, когда с неё спал «Ступефай», но вот видок у неё был… Очнуться голышом в грязном классе со следами… всяких жидкостей на лице и теле… Наверняка ведь потом к Помфри побежала и там убедилась, что ничего непоправимого не случилось, но и за такое нужно наказать ублюдков. И, собственно, почему только у меня должна голова об этом болеть? Я уже подкрутил им в башке так, что стоять у них будет до конца жизни только на садовых гномов, к которым они и так неровно дышали. К сожалению, инстинкт размножения нельзя полностью выключить.

Джонсон, скорее всего, в начале подумала на слизеринца Флинта, звероватого капитана конкурирующей команды, который с упорством носорога добивался благосклонности нашей южной красавицы. И даже в мыслях не предполагала, что ей могут ударить в спину таким вот мерзким способом. Может быть, получится официально прижучить рыжих через аврорат, если у Энж хватит духу показать воспоминания отцу с её участием и двумя извращенцами.

***

— Гермиона! Ты своими идеями и неуёмным любопытством меня в гроб загонишь! Я же тебя предупреждал! Трижды предупреждал: никакой самодеятельности!!! — кипятился я и кричал на понурую девушку. — Ты вот зачем в некромантию ударилась? Ты так жаждешь помереть скорее, чтоб я с тобой не мучился?

— Почему некромантию? — виновато отводя глаза, спросила она.

— Тххвшхсссс… tvou mat’! — неопределённо прошипел я. — Да потому, что таким приёмом некроманты пользуются на исходе своей жизни и при мастерстве в окклюменции! Тут есть и моя вина. Нужно было тебя остановить ещё тогда, когда ты свою фальшивую библиотеку создала.

— Но почему? — уже возмущённо воскликнула она.

— Эххх… Слушай. Я, в принципе, понимаю, чем ты руководствовалась при создании своего ментального двойника. Хотела, поди, ещё одну ловушку создать? Типа, если кто вломится в голову, то двойник примет первый удар, да ещё и сражаться будет вместо тебя, особенно если сделать его максимально схожим с оригиналом, так? — на что Гермиона согласно кивнула, а я продолжил:

— Ты делаешь свою точную копию у себя в разуме и наделяешь её подобием жизни, свободой воли и сознанием, иначе получится плохой боец. То есть там у тебя такая же ты, со своим умом и инстинктами выживания. А тебе самой понравится, если твоим телом будет управлять какая-то другая девчонка, пусть и похожая на тебя как две капли воды? Вот только она такая же, да не такая. Твой двойник лишён самого важного — души. И рано или поздно он выдавит тебя — хозяйку тела, так как времени на развитие у него больше, отдыхать и спать ему не нужно. В итоге получится немёртвый маг, в просторечии именуемый личем. Такой прием практикуют некроманты, только добровольно, если хотят продлить своё существование в виде бездушного приложения к собственному магическому ядру и накопленным знаниям. Правда, у них есть способы и душу сохранить, например, с помощью крестражей или собственной филактерии, но тут нужно обладать совсем уж уникальными знаниями… мда, — я, ненадолго задумавшись, замолчал.

— Крестражи и филактерия, что это? — с любопытством и горящим взглядом спросила ерзающая на кресле Гермиона.

— Лучше бы тебе не знать, но… раз обещал, то расскажу, — грустно вздохнул я.

— Расскажешь вообще всё? И про все свои странности? — с подозрением и надеждой спросила она.

— Да.

***

На этот раз мы сидели в моей лаборатории. Наша кандейка была по всем правилам оккупирована Лавгуд и превратилась в плацдарм Рейвенкло на территории нашего факультета. И ведь не выбьешь её оттуда и не выкуришь никакими средствами. Лу́на плотно засела в обороне и иногда совершает неожиданные набеги на мой здравый смысл и трезвое мышление, а вернуть контроль над территорией никак не получается, тем более к Лавгуд примкнул коллаборационист Лонгботтом, так что с такой тяжёлой артиллерией в качестве поддержки возвращение в лоно Гриффиндора исконных каптёрок видится мне невозможным предприятием. Приходится ютиться в своём сверхсекретном бункере, как фюреру какому в апреле сорок пятого.

И