Шрифт:
Закладка:
Рука Злата сжала рукоять меча.
– О чем ты говоришь? Что на этом гобелене?
Эрлен махнула рукой, призывая их следовать за собой, и метнулась в коридор.
– У нас нет на это времени! – сказал Злат, однако выбежал следом. Шагнув в комнату Эрлен, он замер на пороге.
Серильда подошла поближе, разглядывая гобелен на огромном ткацком станке. Мастерство было безупречным, да Серильда и не ожидала от Эрлен другого. Потрясающе яркие цвета пронизывали редкие вкрапления золотой нити.
Но само изображение вселяло ужас.
Гобелен изображал Злата на коленях, с мечом в спине.
Эта картина была настолько кошмарной, что Серильда позабыла дышать.
– Я закончила его сегодня днем, – чуть не плача, заговорила Эрлен. – То есть эта часть гобелена была готова уже несколько дней назад, но я все еще надеялась… Думала, что это еще не все. Так оно и есть, это правда не все, но вышло совсем не так, как я надеялась…
– Объясни, пожалуйста, что ты имеешь в виду, – хрипло попросил Злат.
Дрожащими пальцами Эрлен стала водить по изображению.
– Смотрите, здесь, в верхней части – семь богов в обличье животных. – Девочка указала на семь существ, с которыми Серильда уже была хорошо знакома. – А здесь – ты сам видишь – ты умираешь. А вот тут боги уже свободны.
Слева и справа от Злата стояли семь фигур в ярких плащах. Серильда узнала Вирдита по золотому перу в руке.
– А вот, – Эрлен без радости указала на нижнюю часть гобелена, где множество призрачных фигур падали в гигантский пролом в земле, – темные, которые отправились в Ферлорен. Я думаю… нет, не знаю! – Эрлен совсем по-детски топнула ногой. – Не знаю, что и думать! Их порой не поймешь, эти гобелены с предсказаниями.
– Это не так, – на удивление хладнокровно заговорил Злат, продолжая рассматривать эту трагическую картину. – Ты пыталась выткать гобелен, который показал бы нам, как победить темных. Так что… возможно, это и есть ответ.
– Нет, – замотала головой Серильда. – Злат, не думаешь же ты…
– Я не совсем понимаю, что и как, – произнес он, – но, возможно… моя смерть принесет богам свободу. Смотрите. – Он показал на цепи из золотых нитей, сковавшие семерых зверей. На нижнем изображении цепи порванными лежали у их ног.
– Мы теперь смертны, – прошептала Эрлен. – Если ты умрешь, то навсегда.
– Но почему? – в отчаянии спросила Серильда. – Почему ты должен умереть, чтобы это произошло?
Злат развел руками.
– Не знаю. Но Эрлен соткала гобелен, вплетя в него мои нитки, а это, по-моему, значит, что он показывает истинное и неизменное будущее. В этом и был смысл, разве нет? – Он посмотрел на сестру. – Мы освобождаем богов, побеждаем темных. Это… это очень хорошо. Это то, на что мы и надеялись.
– Что ты умрешь? – вскрикнула Серильда, а Эрлен одновременно с ней закричала: – Это совсем не то, на что мы надеялись!
Злат поморщился.
– У нас нет времени спорить. Если мне суждено умереть, чтобы Эрлкинг не добился своей цели, значит, так тому и быть. Чтобы защитить тебя… вас обеих. И, – тут он сияющими глазами посмотрел на Серильду, – и нашего ребенка. Нашу дочь.
– Нет, – возразила Серильда. – Ты нужен нашей дочке живым. Не может быть так, что это единственный выход.
– Серильда…
– Пообещай мне. – Она схватила Злата за руки. – Пообещай, что не пойдешь в замок. По крайней мере, дай девам-моховицам шанс со всем справиться самим. Может, ты им вообще не понадобишься. Вдруг мы сумеем одержать верх и без тебя.
– Но гобелен…
– Он неправильный! Я уверена, что неправильный. – Серильда обернулась на Эрлен. – Она еще ни разу не ткала ничего из отмеченного богом золота. Мы можем только гадать, как работает это волшебство! Будущее не может быть предопределено. Разве ты сама этого не говорила?
Эрлен – вид у нее был подавленный и несчастный – прерывисто вздохнула.
– Когда есть два возможных варианта будущего, гобелен показывает их оба. Но здесь… только одно изображение. Вот это.
– Нет. Такого не может быть. Видимо, с золотыми нитями твой дар работает как-то иначе.
– Ага, – кивнул Злат. – Делает гобелен несокрушимым. Как мы и думали.
– Не будем спорить о ерунде, – высказалась Эрлен. – Суть в том, что если сегодня вечером ты пойдешь в замок, то погибнешь.
Серильда сжала ладонями лицо Злата.
– Я не могу потерять еще и тебя.
Его лицо окаменело. Он глубоко вздохнул, затем привлек Серильду к себе и поцеловал ее в губы.
А когда отстранился, на щеках у него блестели слезы.
– Ладно, – пробормотал он. – Я не пойду с вами. Но умоляю, пожалуйста, будь осторожна.
Серильда кивнула.
– Я спасу нашу дочь. У меня получится.
Она повернулась к Эрлен, и они еще раз пробежались по их плану и обсудили, где и как ей и монстрам удобнее всего будет передать девам-моховицам золотые стрелы.
– Ну, а мне нужно спешить, – сказала Серильда. – План планом, но от него не будет пользы, если я опоздаю и Эрлкинг успеет загадать желание.
Она быстро обняла Эрлен, еще раз поцеловала Злата и бросилась вниз по лестнице.
Лоррейн рыдала, сидя за одним из столиков. Фрида изо всех сил пыталась ее утешить, но и сама давилась слезами. В трактире было полно народу: за то короткое время, что Серильда провела наверху, здесь, казалось, собралось уже полгорода.
Увидев Серильду, Лоррейн вскочила, опрокинув стул.
– Серильда! Ты… но как?..
– У меня нет времени объяснять, но Злат тебе все расскажет. – Серильда взяла Лоррейн за руку. – Прости меня за все беды, которые я вам принесла. Обещаю, я сделаю все возможное, чтобы вернуть Лейну.
– Что… что ты собралась делать?
Серильда не ответила, отчасти потому, что и сама не вполне себе это представляла.
Она должна проникнуть в замок Эрлкинга. Освободить семерых богов. Спасти своего ребенка и дочку Лоррейн. Не дать Эрлкингу разрушить завесу, защищающую царство смертных. Призвать на подмогу лесных жителей и навек отправить демонов обратно в край потерянных душ.
Все это казалось немыслимым. Невозможным.
Словно какая-то сказка.
Но она все-таки дочь самого Вирдита. С ней истории и обман. Удача и судьба.
Уж наверное это что-нибудь да значит.
Серильда решительно шагнула в ночь. На Бесконечную Луну наплывали серебристые облака, под башмаками хрустел снег.
Замок Адальхейд возвышался над озером; его окна ярко светились. По обе стороны булыжного моста горели факелы. Хотя ночь была устрашающе безмолвной, она казалась безмятежной, укутанная в мерцающее снежное покрывало. Дыхание Серильды облачками плясало в воздухе. Тихие волны плескались о берег.
Моховиц нигде не было видно. Не заметила
