разведчиков. Транспортные средства не должны продвигаться до тех пор, пока инженеры не проверят трассы на наличие дополнительных взрывчатых веществ.

* * *

Бучевски кисло поморщился. Судя по дыму, поднимающемуся над верхушками деревьев, его горстка найденных мин и самодельных взрывных устройств уничтожила по крайней мере несколько их машин. К сожалению, он не мог знать, сколько их было.

Сколько бы их ни было, они поймут намек и придут отсюда пешком... если только они не полные идиоты. И почему-то я не думаю, что это так. Черт возьми.

Что ж, по крайней мере, он их замедлил. Это должно было дать гражданским лицам небольшую передышку.

Теперь пришло время купить им еще немного.

* * *

Уши Хары прижались, но, по крайней мере, на этот раз это не было неожиданностью. Стрельба из стрелкового оружия, доносившаяся из-за деревьев, стала неизбежной в тот момент, когда он приказал своей пехоте идти пешком.

* * *

Автоматическое оружие рявкало и рычало, потрескивая в десятках небольших, злобных, изолированных стычек, разбросанных по густо поросшему лесом склону горы, и Бучевски пожалел, что им пришлось отключить свои рации. Его люди хорошо знали местность, знали лучшие оборонительные позиции, возможные линии подхода, но у шонгейри было более тяжелое вооружение поддержки, и их связь была значительно лучше, чем у него. Присущая им способность к маневрированию намного превосходила его собственную, как следствие их возможности оставаться в постоянном, мгновенном контакте друг с другом. И добавляя оскорблений и боли, некоторые из их пехотинцев использовали захваченные у людей реактивные снаряды и гранатометы для усиления собственной огневой мощи.

Горькая ирония ситуации не ускользнула от него. На этот раз его силы были на коротком конце "асимметричной войны", и это был полный отстой. С другой стороны, у него был болезненный личный опыт того, насколько эффективными могут быть партизаны на такого рода местности.

* * *

Разочарование в рычании Хары сопровождалось большим удовлетворением, когда он смотрел на последнее обновление сюжета.

Продвижение было чрезвычайно медленнее, чем он когда-либо предполагал, и утро превратилось в день, но у людей, похоже, наконец-то закончились ЗРК. Это означало, что он мог подвести свою горстку выживших дронов достаточно близко, чтобы увидеть, что, черт возьми, происходит, и его импульс набирал обороты.

Что было чертовски хорошо, поскольку он уже потерял более двадцати процентов своих войск. Он был уверен, что может положиться на командира наземной базы Шейрез, которая встанет на его сторону и поддержит его, когда ему придется предстать перед своим начальством и объяснить это, но он также, к сожалению, был уверен, насколько недовольным такой уровень потерь сделает командующего наземными силами Тейриса. Особенно в свете предположения, что это будет операция с небольшим количеством жертв.

Что ж, может быть, я и напился, - резко подумал он, - но я едва ли единственный командир, с которым что-то случилось с тех пор, как мы сюда попали! И я дорого им обошелся, клянусь сверкающими клыками Дейнтара!

Оценки потерь противника в реальном времени были заведомо ненадежны, но даже по его самым пессимистичным оценкам, люди к настоящему времени потеряли более сорока стрелков, и, судя по размерам тепловых сигнатур, которые флот зафиксировал с орбиты, у них с самого начала не могло быть их так много.

Это была хорошая новость. Плохая новость заключалась в том, что они, казалось, были удивительно хорошо оснащены пехотным оружием для группы примитивных, отсталых, необразованных горных жителей, а их командир сражался так умно, как ни один человек, о котором Хара когда-либо слышал. Его силы значительно уступали численностью и вооружением, но он наносил сильный ответный удар - фактически, потери Хары, несмотря на его танки и минометы, были по меньшей мере в шесть или семь раз больше, чем у людей. Другая сторона была хорошо знакома с местностью и безжалостно пользовалась этим преимуществом, а его пехота наткнулась на достаточное количество спрятанных взрывчатых веществ, чтобы заставить любого насторожиться.

Во что бы мы ни вляпались, и что бы ни говорили спутники, - размышлял он, - эти чертовы местные - не просто кучка деревенских жителей. Кто-то потратил много времени на их обучение - и на разведку этих гор тоже. Они сражаются с позиций, которые были заранее выбраны для их полей обстрела. И эти взрывчатые вещества... Кто-то чертовски тщательно выбирал места для них. Кто бы это ни был, он знал, что делал, и, должно быть, готовил свои позиции почти с того дня, как мы впервые приземлились.

Вопреки себе, он почувствовал проблеск уважения к своему противнику-человеку. Не то чтобы в конце концов это имело какое-то значение. Снимки с его дронов были все еще гораздо менее подробными, чем он мог бы пожелать, но было ясно, что бегущие жители деревни попали в то, что можно было назвать тупиком.

* * *

Бучевски почувствовал, как меняется ситуация.

Он начал утро с сотней "регулярных" и еще со ста пятьюдесятью "ополченцами" из деревень. Столько их у него больше не было. Он знал, что каждый склонен переоценивать свои потери в подобном бою, особенно на такой местности и без надежной связи между его позициями, но он был бы удивлен, если бы к настоящему времени не потерял по крайней мере четверть своих людей.

Это было достаточно плохо, но впереди было еще хуже.

Позиция в Бастони никогда не предназначалась для отражения полномасштабной атаки шонгейри. Она действительно была задумана как место для отступления перед лицом нападения врагов-людей, пытающихся разграбить зимние запасы деревень. Это означало, что Бастонь, несмотря на свое название, была скорее укрепленным складом, чем каким-то последним редутом. Он сделал его оборону настолько прочной, насколько мог, но ему никогда не приходило в голову пытаться удержать его против сотен пехотинцев шонгейри, поддерживаемых танками и минометами.

Перестань пинать себя, - прорычал внутренний голос. - Никогда не было никакого смысла пытаться создать позицию, которую вы могли бы удержать против такого рода нападений. Ну и что, если бы вы задержали их на некоторое время? В любом случае, в конце концов, они нанесли бы еще один из своих проклятых кинетических ударов.

Он знал, что это правда, но правдой было и то, что единственные пути отступления были настолько крутыми, что становились почти непроходимыми. Предполагалось, что Бастонь выдержит любое вероятное нападение людей, и без ее запасов продовольствия шанс на то, что их гражданское население смогло бы пережить приближающуюся зиму, был бы в лучшем случае