казалось, что он знал, о чём говорил. Но последующие события доказали, что солдатом он был таким же никчемным, как и мужем.

   - Banzai! Слава Японской Империи! - воскликнул Накаяма.

   - Banzai! - воскликнули жители Вахиавы. Джейн возненавидела себя за то, что присоединилась к этим крикам. Но не кричать было нельзя. С теми, кто отказывался, случалось всякое нехорошее. Опасно было даже просто беззвучно открывать рот. За вами могли следить. Вас могли подслушивать. Ни с кем нельзя делиться своими мыслями, если это не мысли, одобренные японскими властями.

   Джейн осмотрела толпу. Немало людей радостно приветствовало появление в небе над Вахиавой американские бомбардировщики, летевшие громить японские самолеты на аэродроме Уиллера. С того времени многие исчезли. Что случилось с ними? Те, кто знал, не говорили. Незнание того, что произошло с теми людьми, пугало остальных ещё сильнее.

   Кто же их предал? Очевидно, верить местным японцам ни в коем случае нельзя. Это не значит, что никто из них не заслуживает доверия. Некоторые, те, кто помоложе, явно симпатизируют Америке. Но другие умело притворялись. Выяснять, кто из них кто, могло стоить жизни. Гораздо проще считать врагами их всех.

   Но, как бы ни хотела думать Джейн, с белыми тоже всё было не так просто. Некоторые, не скрываясь, сотрудничали с оккупантами. Но они, хотя бы, прямо вызывали отвращение. Но были и таящиеся в кустах змеи, которые убивали лишь, когда кусали.

   Что касается китайцев и филиппинцев, Джейн даже не брала их в расчёт. Что до войны, что сейчас, она практически не имела с ними никаких дел. Для её они скорее были частью пейзажа, нежели людьми, наделенными какими-то правами.

   Майор Хирабаяси снова заговорил по-японски.

   - Можете идти, - лаконично перевел Накаяма. Возможно, комендант сказал что-то вроде: "Свободны". Так обычно говорили те, кто привык руководить. Накаяма ничем, кроме собственного сада, никогда не руководил, поэтому и говорил по-другому.

   С тех пор как он стал правой рукой Хирабаяси, Джейн стала относиться к нему чуточку теплее. Он делал для Вахиавы всё, что мог. Приказы японцев он объявлял без видимого удовольствия и так, чтобы было заметно, что исходят они не от него. Она относилась бы к нему лучше, если бы Накаяма отказался сотрудничать с майором, но тогда ситуация могла быть намного хуже.

   Ей захотелось вернуться в квартиру, лечь и просто лежать. Но её желания сильно разнились с обязанностями. Нужно было вернуться на картофельную грядку, прополоть, выловить и передавить всех жучков.

   Каждый раз, когда Джейн смотрела на свои руки, ей хотелось плакать. Мозоли, короткие, потрескавшиеся, почерневшие ногти... Если бы руки других людей выглядели как-то иначе, всё было бы ещё хуже. Работая, Джейн замечала, как под кожей бугрятся мышцы. Она похудела. Она и раньше не считала себя толстухой, но сейчас стала стройной, как никогда прежде.

   Разумеется, столько работать, как сейчас, ей раньше тоже не доводилось. Обучение третьеклассников очень сильно отличалось от работы в огороде. Кто-то из не самых дальних её предков был фермером. Как и у всех, практически. Теперь она понимала, почему они переехали в город и нашли другую работу. Чего она не понимала, так того, почему те, кому не нужно было самим выращивать урожай, занимались этим. Нужно или умирать от голода, либо быть сумасшедшим, чтобы целыми днями гнуть спину над грядками... разве, нет?

   По пути на огород, ей встретились двое японских солдат. При их появлении Джейн покорно отошла в сторону и поклонилась. Солдаты прошли мимо, словно её вообще не существовало. Это гораздо лучше, чем, если бы они обратили на неё внимание. Когда они её замечали, она с огромным трудом сдерживалась, чтобы не побежать. Изнасилований в Вахиаве практически не было, но всё же иногда они случались. Одной женщине хватило смелости высказать майору Хирабаяси своё недовольство. Ничем хорошим это для неё не закончилось. Никто никогда не станет судить японцев за то, что они вытворяли с местными.

   Работая в огороде, склонив голову над грядками, Джейн чувствовала себя в чуточку большей безопасности. Не только потому, что там она была менее заметна, а ещё и потому, что находилась среди других людей. Если японский солдат захочет утащить её в темный угол, они могли закричать. О том, какой толк мог быть от этих криков, Джейн старалась не думать.

   Откровенно говоря, она вообще старалась ни о чём не думать. Не думая, время летело немного быстрее. Что бы ни произошло, это просто... произошло. Подобное отношение было наиболее удобным практически для всех событий.

   Хиро Такахаси, как обычно, нёс улов в японское консульство в одиночку. Ему очень хотелось, чтобы Хироси и Кензо пошли с ним, но уговорить их он даже не пытался. Он вообще перестал общаться с ними на любые темы, связанные с политикой или войной. Их убеждения оказались такими же твердыми, как и его собственные. Сам Хиро, конечно, смотрел на это иначе. По его мнению, сыновья были упрямыми малолетними дебилами.

   Он поклонился часовым у входа в здание. Те поклонились в ответ.

   - А, вот и рыбак! - воскликнул один. - Что сегодня принесли, господин рыбак? Что-нибудь особенное? - Он облизнул губы.

   Хиро рассмеялся и помотал головой.

   - Всего лишь тунец, - сказал он. - В это время года он довольно медлительный.

   - Тунец - это хорошо, - сказал охранник. - Не скажу, чтобы мы всласть им наедались. Так, ведь, парни? - остальные солдаты дружно закивали.

   - Это плохо, - сочувственно произнес Хиро. Впрочем, удивлен он не был. У него не было никаких сомнений, что консул Кита и советник Моримура не стали делиться с ними своими подарками. Лишь наевшись досыта сами, они обратят внимание на тех, кто их охраняет и обустраивает быт. Не самая приятная картина, но так устроен мир. Так всегда было и, наверное, всегда будет.

   - Вы в этом не виноваты, - сказал охранник и снова поклонился. - Проходите. - Он отступил в сторону. Другой солдат открыл для Такахаси дверь.

   Внутри консульства его встретил улыбающийся секретарь.

   - Здравствуй, Такахаси-сан, - сказал он. - Хочешь поздороваться с консулом?

   - Да, если он не слишком занят, -