Шрифт:
Закладка:
Быстро свернув письмо и положив обратно в конверт, Ракель открывает свою машину с помощью ключей, которые ранее взяла из своей сумочки. Она прячет свою находку в бардачке, где полно всякой всячины. А закрыв машину и еще раз осмотревшись вокруг, чтобы убедиться, что она больше никого не видит, Ракель возвращается к тому месту, где завершились съемки.
***
Соединенные Штаты, Нью-Йорк. Время около двух часов дня. Терренс проводит время с Даниэлем у себя дома. Сейчас молодые люди сидят в гостиной, одновременно пишут песню и подбирают к ней мелодию и аккорды с помощью гитары, на которой играют они оба.
— Думаю, так будет гораздо лучше, — что-то написав на почти исписанный листок, предполагает Даниэль. — Вот теперь мне реально нравится.
— Да, мне тоже кажется, что это прекрасно, — неторопливо перебирая струны, задумчиво отвечает Терренс.
Пока Терренс продолжает наигрывать негромкую мелодию на гитаре, Даниэль делает еще несколько записей. А спустя несколько секунд он откладывает ручку в сторону и разминает правую руку, устало сказав:
— Ох, слушай, чувак, ты как хочешь, но я думаю, нам лучше сделать небольшой перерыв. Я писал так много, что у меня сейчас рука отвалится…
— Да, я тоже об этом подумал… — задумчиво говорит Терренс. — Надо немного отдохнуть и расслабиться…
— Мне кажется, мы и так классно поработали. Написали небольшую часть песни и придумали еще кучу разных строчек, которые потом можно где-то использовать.
— В этом ты здорово помог мне… — Терренс берет тот листок, в котором Даниэль что-то писал. — А то я над этими стихами вчера весь день голову ломал и не мог придумать ничего хорошего.
— Ну сначала ты круто поработал, а теперь и я готов внести свою лепту. Уж у меня полно энергии и вдохновения, которое я хочу использовать в правильном направлении.
— Вовремя все-таки Смит заставил нас встретиться и возобновить общение, — скромно хихикает Терренс.
— Хоть что-то хорошее.
Терренс тихо усмехается, все еще продолжая держать возле себя гитару и наигрывать на ней какую-то мелодию. А немного погодя Даниэль откидывается на спинку дивана и с прикрытыми глазами задирает голову.
— Ох, если честно, то я до сих пор не могу решить, что нам делать с группой, — устало признается Даниэль. — Я вчера весь вечер думал об этом.
— Я тоже, — окинув взглядом всю гостиную, тихо выдыхает Терренс. — И говорил с Ракель на эту тему.
— И я с Анной обсудил этот вопрос… Ей будет грустно, если мы распустим группу, но она считает, что решение нужно принимать только нам, и ей останется только принять его и поддержать меня.
— Ракель тоже обещает поддержать любое наше решение, хотя не хотела бы, чтобы мы сдались.
— Я, конечно, знал, что все будет непросто, и нам придется много пахать. Но не был готов к тому, что это окажется настолько трудно.
— Пф, я понял это еще тогда, когда никто не хотел работать со мной как с музыкантом. Мне казалось, что продюсеры ждут меня с распростертыми объятиями. Думал, что смогу начать музыкальную карьеру в два счета… Но нет… Так получилось, что никто не хотел работать со мной лишь из-за моего имени.
— Понимаю… Наверное, ты начал сомневаться в себе?
— Не отрицаю. В какой-то момент я реально усомнился в себе и начал терять надежду. Контракт «Against The System» с «Five Seconds Records» дал мне малюсенькую надежду, но потом я потерял и ее и снова начал думать, что мне не суждено петь.
— Оказывается, и известному человеку бывает трудно куда-то пробиться. Обычный-то сможет чего-то добиться лишь в том случае, если у него есть огромная удача. А тебе даже былая слава не помогла.
— Есть люди, которые чего-то добиваются благодаря деньгам. Заплатят какому-нибудь влиятельному человеку — и вскоре о них говорит уже весь мир. Или предлагают с кем-то переспать… Но я не готов платить за работу и ложиться в чью-то кровать только ради осуществления своей мечты. Я хочу всего добиться своими силами и заставить людей ценить меня за мои таланты. Не хочу, чтобы им навязывали мои работы. Никогда никому не платил и не спал с кем-то ради славы и ни за что не изменю своим принципам.
— А когда ты только начал пробиваться в музыкальный мир, тебе предлагали заплатить кому-то или заняться сексом с чьей-нибудь дочкой?
— Было такое. Кто-то откровенно заявлял это, а кто-то лишь намекал. Но с такими у меня был короткий разговор, и я посылал их куда подальше. А один из них однажды сказал мне, что своими силами я ничего не добьюсь и смогу попасть в музыкальный мир лишь через постель.
— Жаль, что реально талантливых людей не хотят не замечать… Продюсеры за огромные деньги готовы продвигать любую бездарную девчонку, у которой вообще нет голоса. И из-за них люди знают только их, даже не подозревая, что есть куда более талантливые ребята.
— К сожалению, это правда, — устало отвечает Терренс, перестает играть на гитаре и откладывает ее в сторону. — И это касается не только музыкального бизнеса… В актерском все то же самое. Бездарные актеры у всех на слуху, а реально талантливые лишь изредка появляются на экране. Удивительно, что мне так крупно повезло, и я смог зайти очень далеко и дать людям знать, что у меня есть талант.
— Твои слова все больше и больше заставляют меня терять интерес к работе группе… — Даниэль пару секунд массирует шею и крутит головой в разные стороны. — Знаешь, Терренс, с одной стороны, мне хочется наплевать на группу… На ее дальнейшую судьбу… На все мои мечты… И просто жить своей жизнью… Жить с любимой девушкой… Проводить с ней время… Найти какую-нибудь работу и работать как все люди…
Даниэль на пару секунд замолкает, уставив взгляд в одной точке.
— Но с другой — я не хочу просто так забывать о том, о чем мечтал с детства, — добавляет Даниэль и слегка улыбается. — Я всегда обожал что-то напевать. Особенно когда дома никого не было… Врубишь музыку на весь дом и начнешь во весь голос подпевать от всей души… Мне всегда хотелось оказаться на сцене и слышать крики восторженной толпы… Люблю представлять себе, как кто-то объявляет о моем выходе, а народ начинает визжать.
— Понимаю, — скромно улыбается Терренс. — Мне тоже не хотелось бы бросать начатое дело на полпути. Я никогда не
