так просто. Дело в том, что в Болгарии, при храме-памятнике на Шипке изначально планировалось организовать духовную семинарию. За реализацию этого начинания выступали архиепископ Феофан (Быстров) и епископ Серафим. В декабре 1923 года от епископа Царицынского Дамиана был затребован отзыв о положении учрежденного им пастырского училища при монастыре Св. Кирика[1079].

Синод также запросил епископа Серафима о том, в каком состоянии находится новоучрежденное училище при монастыре святого Кирика. В ответном рапорте от 5 ноября 1923 г. епископ Серафим писал, что он лично не был в монастыре, но со слов бывшего там духовника Пловдивской духовной семинарии протоиерея Макарьина заявил, что училище открыто, но читает там лекции один епископ Дамиан. Епископ Серафим пишет:

…Профессор Поснов полагает, что дело епископа Дамиана не может иметь успеха за отсутствием средств, преподавателей и книг. Так же в общем смотрят на дело Пастырского училища епископа Дамиана и болгарские митрополиты Максим и Борис, как я убедился на основании неоднократных их со мною бесед[1080].

21 декабря 1923 года канцелярия Архиерейского Синода получила от епископа Дамиана подробный отчет о деятельности училища. В нем даже содержалось множество фотографий, которые сохранились в фонде Архиерейского Синода. Но фото запечатлены общий вид монастыря, храм снаружи и изнутри, есть общий снимок преподавателей и учащихся, вид учебной аудитории, отдельное фото самого епископа Дамиана, икона святых Кирика и Иулиты, хозяйство монастыря (коровы), сапожная и столярная мастерская, фотография учащихся за обедом. В отчете также имеется краткое описание открытия училища 16 сентября 1923 г., и упоминается о том, что один из первых существенных взносов внес генерал Ставицкий (23 500 левов). Приводится и список воспитанников по состоянию на 5 декабря 1923 г. в составе 19 человек[1081].

Однако несмотря на такие обнадеживающие сведения доклад не произвел решающего впечатления на членов Архиерейского Синода. На заседании 10 января 1924 г. Синод постановил обсудить вопрос об устройстве отдельной духовной семинарии после решения о передаче епископу Серафиму здания на Шипке. На заседании 7 февраля 1924 г. Синод постановил, чтобы епископ Серафим

возбудил надлежащее ходатайство и принял возможные меры к передаче в его распоряжение для организации в Болгарии духовного училища и семинарии зданий на Шипке, выстроенных Россией для духовной семинарии, или же русский Ямбольский монастырь[1082].

В мае 1924 года епископ Дамиан ходатайствовал перед Синодом о поддержании названного училища и просил не открывать в Болгарии нового духовно-учебного заведения в ущерб первому Однако Синод уведомлял епископа Дамиана, что предполагавшаяся к открытию в Болгарии русская духовная семинария в ближайшее время начнет свою работу[1083].

Интересно, – замечает по этому поводу исследователь, – что указ подписан не митрополитом Антонием (Храповицким), а временно исполняющим обязанности председателя Синода – архиепископом Феофаном (Быстровым), который, очевидно, и был главным инициатором создания «собственной» семинарии Синода в Болгарии[1084].

На заседании 7 февраля 1924 года обсуждался вопрос о поиске подходящего помещения для организации Русской духовной семинарии в Болгарии. Управляющему русскими православными общинами в Болгарии Преосвященному Серафиму, епископу Дубенскому, было поручено принять зависящие от него меры к передаче в его распоряжение зданий на Шипке, выстроенных Россией для духовной семинарии, или Русский Ямбольский монастырь[1085].

Вскоре по решению Синода для участия в переводных экзаменах в Пастырско-богословское училище был командирован архиепископ Кишиневский и Хотинский Анастасий (Грибановский). От результатов этой поездки, очевидно, также зависело решение вопроса о том, будет ли создаваться духовная семинария при храме-памятнике на Шипке. По возвращении владыка Анастасий представил Синоду докладе на 20 страницах, который был выслушан на заседании Синода 30 августа 1924 г. В нем, например, говорилось, что почти все студенты были зачислены на второй курс, поскольку имели дипломы средних учебных заведений[1086]. Характеризуя материальную сторону жизни училища, владыка Анастасий отмечает, что главной «болезнью» школы является бедность. В докладе архиепископа Анастасия, в частности, говорилось об учащихся:

Трудясь неустанно с утра до вечера, они, однако, не обеспечены всем необходимым. Часто, ложась спать, они не знают, будут ли иметь пропитание на будущий день. Особенно они нуждаются в одежде, чтобы приобрести ее, они вынуждены по временам прерывать занятия и идти на заработки по окрестным селениям. Вообще, бедность – это главная болезнь школы, благодаря ей последняя не может шире развернуть свою деятельность и привлечь к себе полный комплект учащихся и необходимый состав преподавателей. Весь годовой доход школы едва ли превышает 20 000 левов.

По словам епископа Дамиана, училище «существует только благодаря интенсивному хозяйству, усиленному труду учащих <…> и частично благотворителям». Архипастырь был вынужден ограничить число воспитанников, так как монастырь мог прокормить только 18 человек и то от их собственных трудов. Труд был для учащихся обязательным. Все обязанности по хозяйству и уборке лежали исключительно на воспитанниках. Кроме того, все находившиеся в семинарии обучались различным ремеслам на черный день. Епископ Серафим (Соболев) писал, что училище сдает в аренду 2/3 своей земли, а остальную обрабатывает самостоятельно.

Это обстоятельство, – писал епископ Серафим, – заставляет учеников значительную часть учебного времени, продолжающегося круглых год, посвящать физическому труду для своего пропитания».

Монастырь имел виноградники, за которыми ухаживали воспитанники. Они же производили на продажу вино и ракию. Монастырь из-за своей бедности не мог предоставить преподавателям жилье, и они были вынуждены приезжать для лекций издалека, порой один раз в неделю, а иногда и раз в две недели[1087].

В целом отчет архиепископа Анастасия положительно оценивает деятельность училища. Архиерейский Синод принял решение озвучить этот доклад на предстоящем Архиерейском Соборе.

В дальнейшем епископ Дамиан просит Синод «сделать зависящее распоряжение о высылке мне определенной суммы из Ямбольского монастыря за настоящий 1924 г. Как заявлено на Соборе, мне необходимо получать не части, по месяцам, а круглой суммой ввиду заготовки продуктов на зиму»[1088]. Из этой фразы, как полагает современный исследователь, можно сделать вывод, что Архиерейский Собор РПЦЗ признал училище епископа Дамиана и придал ему официальный статус внутри РПЦЗ в качестве Русского Пастырско-богословского училища в Болгарии, а также принял решения по материальному обеспечению школы[1089].

Как и во многих других странах, в Болгарии важное место в жизни русской православной эмиграции занимала монастырская деятельность. Так, в Журналах заседаний содержатся сведения о Ямбольском монастыре, который, к сожалению, стал камнем преткновения и предметом спора в отношениях двух епископов.

Выдающийся архиерей и богослов владыка Серафим (Соболев) в апреле 1921 г. был назначен Патриархом Тихоном управляющим русскими приходами в Болгарии с титулом епископ