эти планы в жизнь, не оглядываясь на действия США. Что же касается поправки о статусе императора, то Антонов предлагал, чтобы на первых порах император подчинялся исключительно главнокомандующему союзными силами, но впоследствии было бы желательно установить совместную администрацию, стоящую над японским правительством, – так, как это было сделано в Германии. Это была еще одна попытка советского правительства войти в состав регулирующего органа, который будет решать вопросы, связанные с оккупацией Японии. Все это снова говорит о том, что опасения Хирохито и партии мира относительно последствий возросшего влияния Советского Союза в вопросе о статусе императора были отнюдь не беспочвенными.

27 августа на встрече с Гарриманом Сталин спросил американского посла, когда пройдет церемония подписания Акта о капитуляции. Гарриман ответил, что корабли ВМФ США прибудут во внешнюю гавань Иокогамы этим утром. Оттуда они направляются в Токийский залив, где 2 сентября будут подписаны документы о капитуляции. Так Сталин впервые узнал точную дату формальной капитуляции Японии. Эта информация дала ему окончательный срок завершения Курильской операции. Получив поправки Антонова к Акту о капитуляции, Макартур, которого поддержало Военное министерство, поручил Дину ответить на них отказом под тем предлогом, что внесение любых изменений на столь поздней стадии затруднит и без того сложные приготовления[527].

Трумэн и Сталин продолжают препираться друг с другом

Трумэну пришлось не по вкусу послание Сталина от 22 августа. После получения этого письма Белый дом отправил Гарриману такое сообщение: «В настоящий момент президент не намерен отвечать»[528]. Трумэн написал ответ Сталину только 25-го числа, а доставлен он был советскому лидеру не ранее 27 августа. Протоколы телефонных переговоров между Халлом и Куком за 22 августа свидетельствуют о том, что гневное послание Сталина обсуждалось в Вашингтоне на самом высоком уровне. Хотя у нас нет информации о том, как именно президент США готовил свой ответ Сталину, скорее всего при составлении этого письма наибольшее влияние на него оказал Бирнс. Однако мы не знаем, почему Трумэн затянул с отправкой послания до 27 августа. Эти 5 дней сыграли ключевую роль в Курильской операции Сталина.

Трумэн начал свой ответ с отказа Сталина предоставить американцам права для посадки самолетов на одном из Курильских островов. Он объяснял, что пользование этими правами «было бы существенным вкладом в те совместные действия», которые союзники будут предпринимать «в связи с осуществлением условий капитуляции Японии, так как это обеспечило бы еще один путь авиационной связи с Соединенными Штатами для использования в чрезвычайных случаях в период оккупации Японии». Он также предложил использовать эти аэродромы для посадки коммерческих самолетов. Затем Трумэн перешел в контратаку:

Вы, очевидно, неправильно поняли мое послание, так как Вы говорите о нем как о требовании, обычно предъявляемом побежденному государству или союзному государству, которое не в состоянии защищать части своей территории. Я не говорил о какой-либо территории Советской Республики. Я говорил о Курильских островах, о японской территории, вопрос о которой должен быть решен при мирном урегулировании[529].

На тот момент это было самым сильным заявлением Трумэна в связи с Курилами. Президент США не считал Курилы неотъемлемой территорией Советского Союза, как заявлялось в предыдущем послании Сталина; напротив, он придерживался той позиции, что Курилы принадлежат Японии, и хотя он признавал, что его предшественник согласился поддержать притязания СССР на эти острова, по его мнению, этот вопрос следовало разрешить мирным урегулированием. Это послание, скорее всего, укрепило подозрения Сталина в том, что Соединенные Штаты собираются отказаться от договоренностей, достигнутых в Ялте, и еще больше убедило его в необходимости захвата всех островов до того, как война будет официально окончена.

Сталин понял, что его письмо от 22 августа дало обратный эффект, спровоцировав Трумэна на полный пересмотр американской позиции по Курилам. Теперь ему было необходимо сдать назад. 30 августа Сталин послал Трумэну свой ответ. Он выразил радость в связи с тем, что «недоразумения», вкравшиеся в их переписку, рассеялись. Сталин объяснял, что «не был нисколько оскорблен» предложением Трумэна, но «переживал состояние недоразумения», поскольку неправильно понял его. «Я, конечно, согласен с Вашим предложением обеспечить для Соединенных Штатов право посадки на наших аэродромах на одном из Курильских островов в чрезвычайных случаях в период оккупации Японии», – писал Сталин. Он также не возражал против использования одного из советских аэродромов для посадки коммерческих самолетов. Однако взамен он просил, чтобы Соединенные Штаты предоставили право посадки советским коммерческим самолетам на одном из Алеутских островов. Он привел такой довод: «Дело в том, что нынешняя авиационная трасса из Сибири через Канаду в Соединенные Штаты Америки нас не удовлетворяет ввиду ее большой протяженности. Мы предпочитаем более короткую трассу от Курильских островов через Алеутские острова как промежуточный пункт на Сиэтл». Таким образом Сталин как бы удовлетворил требование Трумэна. Однако хитрый диктатор был в своей стихии, когда требовал от американцев ответной услуги, используя против них те же аргументы, что и Трумэн по отношению к нему; он прекрасно знал, что в то время не существовало советской коммерческой авиалинии, осуществляющей перелеты через Тихий океан[530].

Также важно отметить время, когда Сталин послал Трумэну свой ответ. Советский вождь получил послание Трумэна 27 августа, однако тянул с ответом до 30-го числа. Эти три дня были ключевыми для советской операции на Курилах. Прежде чем отсылать американскому президенту свой ответ, Сталин хотел быть уверен в том, что захватил большинство Курильских островов.

Сталин отдает приказ о начале Южно-Курильской операции

19 августа, когда еще продолжалась битва за Шумшу, командование Тихоокеанского флота, видимо получив соответствующие инструкции из Москвы, отправило шифрованную телеграмму на командный пост Петропавловской военно-морской базы, приказав занять Северные Курильские острова вплоть до Симушира. Первой боевой задачей, поставленной перед Гнечко после захвата Шумшу, стало занятие Парамушира и Онекотана. Парамушир был занят советскими войсками в ночь с 23 на 24 августа. Однако у Гнечко не было точной карты, и поэтому он не обладал достоверной информацией о том, на каких берегах Северных Курильских островов можно безопасно высадиться. Также ему было неизвестно, какими силами охраняются эти острова. Гнечко разделил находившиеся в его распоряжении корабли и десантные силы на две группы и прикрепил к каждой из них по японскому офицеру[531].

Первая группа захватила Онекотан 25 августа, Шиашкотан 26 августа и Харимкотан 27 августа, взяв в плен небольшое количество японских солдат, находившихся на этих островах. 28 августа эта группа вернулась в залив Катаока (см. карту 4). Вторая