Новые связи требуют специализации, создания достаточно крупных специализированных предприятий, а такая специализация обеспечивает технический прогресс в сельском хозяйстве. Невозможен завод, который производил бы разные виды промышленной продукции – ткани, машины и мебель. Невозможен потому, что каждая отрасль требует своего комплекса машин. А в сельском хозяйстве подобное положение до последнего времени считалось нормальным: в одном колхозе производились и овощи, и мясо, и хлеб. Но при комплексной механизации каждая отрасль требовала своего комплекса машин.

Создание специализированных предприятий индустриального типа началось в 1966–1970 гг. с отстававшей по уровню механизации отрасли – птицеводства, с организации государственных птицефабрик. Производственные процессы на них были максимально механизированы, производительность труда и рентабельность оказались на порядок выше, чем в обычных колхозах и совхозах.

Казалось, был найден оптимальный путь развития сельского хозяйства. А поскольку невозможно было расформировать существовавшие колхозы и совхозы, чтобы на их месте строить специализированные крупные аграрные предприятия, были разработаны еще два направления специализации.

Одно из них – межколхозная кооперация: несколько колхозов (и совхозов) на паевых началах объединяют какую-то отрасль своего производства и совместно строят крупное предприятие. Так, предполагалось создавать предприятия по откорму скота, по переработке сельскохозяйственной продукции и т. п. Но экономический эффект от такой формы объединения был значительно меньше, чем при организации государственных предприятий, а в форме межколхозных предприятий стали преимущественно создаваться предприятия строительные.

Другая форма – интеграция аграрных и промышленных предприятий.

Это, в сущности, не такое новое направление: подобная интеграция производства сахарной свеклы и переработки ее на сахар широко практиковалась еще в крепостной период в помещичьих имениях и оказалась очень эффективной. Теперь была поставлена задача интегрировать производство овощей, картофеля и фруктов с их переработкой, хранением и продажей, но к началу 90-х гг. существенных успехов в этом направлении достигнуто не было.

Об этих основных направлениях развития сельского хозяйства в рамках традиционной административной системы почти не говорится: эти проблемы оттеснены на задний план задачами социально-экономической перестройки сельского хозяйства. Оказалось, что без изменения социально-экономической базы, без восстановления подлинной материальной заинтересованности работников сельского хозяйства программа интенсификации сельского хозяйства не может быть реализована. Поэтому теперь первостепенное значение приобретает переход к фермерским хозяйствам, к подлинной сельскохозяйственной кооперации, реализации земельной реформы.

Итаку наше сельское хозяйство развивалось по пути интенсификации, но продвинулось в этом направлении очень мало, о чем свидетельствуют практические результаты развития.

Среднегодовой объем сельскохозяйственной продукции за период с 1961–1965 гг. по 1986–1990 гг. вырос на 72,5 %, причем темпы его роста постепенно понижались. Если в 1966–1970 гг. сельскохозяйственное производство выросло на 21 %, то в каждые последующие пятилетки соответственно на 13,2 %, 8,8 %, 5,8 % и в 1986–1990 гг. на 9,7 %. Производство зерна за весь указанный период увеличилось только на 51 % при повышении средней урожайности с 10 до 17 ц с га.

После войны у нас проводился расчет: сколько необходимо производить зерна на душу населения. Тогда рассчитали, что нужно 8 ц: 2 ц человек съест сам, а 6 ц пойдет на корм скоту. Теперь производится больше, чем по 8 ц, но расчет изменился: на человека нужно производить 1 т в год. Только 1 ц из этой тонны пойдет на питание людей, а 9 ц – на корм скоту.

Ускоренными темпами росло производство овощей, фруктов и продуктов животноводства. За период с 1962–1965 гг. по 1986–1990 гг. производство овощей выросло на 70 %, мяса – на 107 %, яиц – на 189 %. Этот рост происходил при значительном сокращении частного сектора. В 50-х гг. личные приусадебные хозяйства давали 70–75 % продуктов животноводства, в 1965 г. -40-50 % (40 % мяса и молока, 67 % яиц), а в 1990 г. – 20–27 % (26 % мяса, 20 % молока, 27 % яиц). Таким образом, в общественном секторе производство этих продуктов росло, перекрывая сокращение в частном секторе.

Ускоренный рост производства продуктов животноводства, фруктов и овощей объяснялся положительными сдвигами в структуре питания. При повышении материального уровня жизни людей росло потребление именно этих продуктов при сокращении потребления картофеля и хлеба. За период с 1965 по 1989 г. у нас на 43–44 % увеличилось потребление мяса и молока на душу населения, в 2 раза – яиц, на 30 % – потребление овощей и фруктов, но на 15–30 % снизилось потребление картофеля и хлеба. Эти цифры свидетельствуют, что материальный уровень жизни в стране в 60-80-е гг. повышался.

Мы не рассматриваем здесь ход коренной реорганизации нашей экономики, которая началась в середине 80-х гг. Процесс реорганизации еще не закончился, еще не стал историей. История изучает прошлое, чтобы извлекать опыт для настоящего. «История современности», на которую нам еще недавно предлагали переключаться, не может быть подлинной наукой. Для исторической оценки события нужно от него отойти на некоторое расстояние.

14. Общее и частное в экономическом развитии зарубежья

У Айзека Азимова, не только знаменитого фантаста, но и серьезного ученого, есть небольшая книга «Взгляд с высоты». Рассматривая современную науку, он сравнивает ее с огромным садом, где каждый из садовников возделывает только свою грядку или обихаживает свое дерево, знать не желая, что творится у соседей.

Специализация долго и справедливо была одной из столбовых дорог развития экономики и неизбежно проникала во все другие сферы человеческой деятельности, и наука здесь не исключение. Иногда такая ситуация выглядит забавно. (Так, один наш знаменитый ученый, по специальности химический физик, очень обиделся, когда его назвали физическим химиком.) Иногда она выглядит угрожающе. Наука продолжает быть единой системой, где потеря самонастройки, что неизбежно при постоянно усиливающейся самоизоляции ее отдельных элементов, чревата тяжелейшими последствиями как для развития самой науки, так и для всего общества. Примеров безответственного использования научных достижении немало, вспомним хотя бы наркотики, изначально предназначавшиеся для применения в качестве анаболиков, но ставшие подлинной чумой XX в.

Стыковка разделов наук, на которую мы уповаем, ожидаемого эффекта не дает. Объемы знаний, а с ними и информации, необходимой для получения высокой специальной квалификации, объективно опережают традиционные возможности ее усвоения. Неизбежно сужается круг профессиональных интересов, а расширяется круг преподаваемых узких дисциплин за счет сокращения общетеоретических. Словно вода, точащая камень медленно, но верно. Сужение профессиональных интересов объективно сужает и само мышление, стерилизует его, стимулирует бесполезную его вычурность, а в итоге ведет к стагнации.

В экономике, где и возникла специализация, рынок давно перестал быть единственным надежным регулятором производства, обмена и потребления, что здравомыслящие люди давно поняли и признали. Но сама экономическая наука поражена той же болезнью специализации исследований и, как результат, специализации теорий. Современные теоретики склонны рассматривать не весь процесс развития, а его момент, современное состояние. В крайнем случае – вчерашнее и завтрашнее. Стоит появиться разумному объяснению путей выхода