Шрифт:
Закладка:
Инка Вира-коча вошел в Коско пешком, чтобы выглядеть скорее солдатом, нежели королем; он спустился вниз по склону Карменка, окруженный своими воинами; по бокам шли два его дяди, мастера сражений, а за ними вслед [шли] пленники. Он был встречен с величайшим ликованием и многочисленными криками радости толпы народа. Старые инки вышли встретить его и почтить как сына Солнца; и, исполнив необходимый ритуал почитания, они смещались с его солдатами, чтобы принять участие в триумфе [по поводу] той победы. Они давали понять, что хотели бы быть юношами, чтобы воевать с таким капитаном. Его мать, койа Мама Чикйа, и наиболее близкие по крови к принцу женщины, как то: сестры, тетки, двоюродные и троюродные сестры – вместе с большой толпой пальа вышли с другой стороны встретить их песнями праздника и ликования. Одни из них обнимали его, другие вытирали пот с лица, другие стряхивали с него пыль, другие кидали цветы и пахучие травы. Так принц дошел до дома Солнца, куда вошел босым, согласно их обычаю, чтобы выразить благодарность за победу, которую оно ему подарило. Затем он посетил девственниц, жен Солнца, и, закончив эти два визита, он покинул город, чтобы увидеть своего отца, который все еще находился в ущелье Муйна, где он его оставил.
Инка Йавар Вакак принял принца, своего сына, не с ликованием, радостью и удовлетворением, чего требовали столь великий подвиг и такая нежданная победа, а с недовольным и меланхоличным видом, который скорее говорил о сожалении, нежели о радости. Было ли это из-за зависти к знаменитой победе сына, или от стыда за свою нерешительность в прошлом, или из страха, что принц отнимет у него королевство за то, что он оставил без защиты дом Солнца и девственниц, его жен, и имперский город, – неизвестно; мы не знаем, одна из этих трех причин причиняла ему боль или все три вместе.
На той публичной встрече они обменялись немногими словами, но затем, тайно, они долго говорили одни. Индейцы не могут сказать, о чем была та беседа, однако, судя по догадкам, можно понять, что она шла вокруг того, кому из них следовало царствовать, отцу или сыну, ибо после тайного разговора принц пришел к решению, что его отец не возвратится в Коско, поскольку оставил его беззащитным. И так как амбиция и желание царствовать у принцев всегда готовы принять любой необходимый цвет, этого оказалось вполне достаточно, чтобы отобрать королевство у своего отца. Тот принял решение сына, потому что чувствовал, что весь королевский двор, являвшийся головой королевства, склоняется к этому желанию, и чтобы избежать скандала и гражданской войны, и, в частности, потому, что он уже не мог больше [править сам], он согласился со всем, что принц в отношении его решил. По этому соглашению между ущельем Муйна и Кеспи-канча в приятном местечке (я знаком со всей той долиной) было намечено строительство королевского дома со всеми богатствами и изысканностями, которые можно придумать для фруктового сада, цветников и других королевских развлечений на охоте и рыбной ловле, ибо на восток от дома рядом с ним протекают река Йукай и многочисленные ручьи, которые в нее впадают.
Закончив планировку (trasa) дома, фундамент и реликвии которого живы еще и сегодня, принц Вира-коча Инка вернулся в город, и, оставив желтую налобную повязку, он взял [себе] красную. И, хотя он носил ее сам, он никогда не соглашался, чтобы его отец снял с себя [красную повязку]; ведь знаки отличия не превратишь в большую силу, когда недостает реальности [в виде] империи и власти. Как только строительство дома было закончено, он оказался столь совершенен, что у инки Йавар Вакака было абсолютно все, кроме управления королевством. Этой однообразной жизнью тот бедный король прожил то, что ему оставалось прожить, лишенный королевства своим собственным сыном и высланный в деревню, чтобы жить там среди зверей, как совсем недавно он поступил со своим собственным сыном.
Индейцы говорили, что это несчастье было предсказано дурным предзнаменованием, когда он в детстве плакал кровью. Они говорили также, рассуждая друг с другом [и] вспоминая прошлые дела, что, если бы тот инка, когда он испугался дурного характера сына и попытался исправить его, решился бы дать ему немного яда (согласно обычаям тиранов и как это делали колдуны некоторых провинций его империи), возможно, он не лишился бы королевства. Другие, говорившие в пользу принца, не отрицали зла, которое он причинил своему отцу; они говорили, что могло бы случиться и худшее, если бы отец оказался во власти врагов, ибо он уже повернулся к ним спиной и оставил беззащитным город; они бы отняли у него жизнь и королевство, [право] его сыновей наследовать [престол]; таким путем они лишились бы всего, а что принц избавил их от этого своею твердостью духа и храбростью. Другие, говоря с обычной похвалой о своих королях, утверждали, что злосчастный инка не прибег к помощи яда, потому что прежде все они стремились скорее освободить мир от яда, нежели использовать его. Другие, считавшие себя набожными (religiosos), еще больше восхваляя благородство и милосердие своих инков, говорили, что, хотя ему подсказали о [таком] средстве, как яд, он не воспользовался им, ибо было недостойно инков, сыновей Солнца, поступать со своими сыновьями так, как они запрещали поступать вассалам даже с чужими людьми. Подобным образом они говорили многие другие вещи в своих разговорах, [и] каждый высказывал то, что ему казалось наиболее подходящим. И на этом мы оставляем Инку Плачет Кровью, чтобы больше не говорить о нем[21].
Глава XXI. Об имени вира-коча, и почему они его дали испанцам
Возвращаясь к [рассказу] о принце, нужно учесть, что из-за того сна его звали Вира-коча Инка, или Инка Вира-коча, что одно и то же, ибо прозвище инка перед или после имени имеет одинаковое значение. Ему дали имя явившегося ему призрака[22], который именно так себя назвал. И в силу того что принц сказал, что у него на лице была борода в отличие от индейцев, которые, как правило, безбороды, и что на нем была одежда до самых пят, [что] отличалось от обычая индейцев,
