Все было тихо и спокойно. Только пару раз я видела, как Джоанн сверкает из-под одеяла своими огромными глазами, наблюдая за мной. Но когда я подошла и спросила, почему она не спит, девочка только загадочно улыбнулась и велела мне не лезть не в свое дело. Так я и поступила, устроившись на своей жесткой подстилке в уголке кухни. Подальше ото всех и особенно от Кристины.

Я боялась, что эта ночь, как обычно, принесет мне одни кошмары или изматывающую бессонницу, но стоило только положить голову на импровизированную подушку, как меня утянуло в глубокий и спокойный сон. Впервые за долгое время.

Меня разбудил шорох. С трудом разлепив веки, я мутным взглядом проследила за Кристиной. Она тихо прокралась к входной двери и выскользнула наружу. Ее силуэт мелькнул в окне, ее шуршащие по траве шаги пронеслись за тонкой стеной дома. Она шла в противоположную сторону от того домика, где жили другие ребята. Мне хотелось встать и проследить за девушкой, но сознание куда-то поплыло, и я снова провалилась в сон, так и не закончив свою мысль до конца.

В следующий раз меня снова разбудили чьи-то шаги, но на этот раз было еще сложнее о чем-то думать. Немного приоткрыв глаза, я увидела, что Кристина уже лежит в своей постели, а к двери направляется кто-то другой. «Том», – пронеслось в голове, когда юноша уже вышел на улицу, и мои глаза закрылись.

В третий раз я проснулась уже утром. По-настоящему проснулась, а не пыталась пробраться сквозь липкую пелену. За окном стало сереть, чуть заметные оранжевые всполохи пробирались в окно. Я не чувствовала себя отдохнувшей, скорее, еще больше разбитой, но сон улетучился, как только я открыла глаза. Я села, широко зевнула и устало провела ладонью по лицу. Из моего уголка хорошо просматривалась вся главная комната, так что я провела взглядом по постелям больных. Одна из них пустовала. Тихо поднявшись, я вышла из кухни и остановилась около кровати Элиасса. Куда он делся?

Я прошла в сторону нашей ванно-туалетной комнаты, но там никого не оказалось. Вернулась обратно. Стараясь не шуметь, я подошла к входной двери и тихо приоткрыла ее. Теплый воздух с чуть заметной утренней прохладой полился в комнату. Сладкие ароматы цветов, чуть слышный запах тины с реки потянулись следом, а вместе с ними мне в нос ударил горький и резкий запах дыма. Я распахнула дверь еще шире и вышла наружу. Дым плыл с правой стороны, и я повернулась в его сторону. На траве возле дома сидел Элиасс. Наполовину перебинтованный, он разительно выделялся в темноте. Охотник задумчиво смотрел вдаль и курил. Он перевел взгляд на меня, но ничего не сказал.

– Не знала, что ты куришь, – рассеянно произнесла я и тихо прикрыла за собой дверь.

Элиасс глухо хмыкнул.

– Охотникам не позволяют. Но ты же никому не расскажешь, верно? Хотя все равно, в таком виде меня быстро выкинут на свалку. Так что я наконец-то могу делать все, что захочу!

Его голос звучал хрипло, и его натянуто равнодушный тон не мог меня обмануть.

– Никто не выкинет тебя, – тихо возразила я и присела рядом. Дым тут же забился мне в нос, и я зашлась кашлем. Элиасс снова хмыкнул, но потушил сигарету. – Спасибо! – прохрипела я. – Отец моего друга курит – а он, кстати, работает в ОБ, – и каждый раз, когда я бывала у них в гостях, ему приходилось искать место в собственном доме, чтобы покурить. Наверное, за это он меня так невзлюбил, – усмехнулась я. – Теперь я вообще удивляюсь, как он разрешал Трою общаться со мной!

– Так ты дружила с сынком охотника? Любопытно. И что, он пошел по стопам отца?

– Он стал охотником, да, но надеюсь, что не пошел по стопам отца, – скривилась я.

Элиасс тихо посмеялся:

– Возможно, это только пока.

Я ничего не ответила, и несколько минут мы сидели молча, наблюдая за тем, как поднимается солнце.

– У вас не было шансов, – вдруг заявил он, и я удивленно посмотрела на мужчину. – Я изучал твою биографию. Возможно, ваши родители собирались поженить вас, когда вы еще ползали в пеленках, но потом все изменилось. Нянька не может дать своим подопечным ни авторитета, ни баллов. Если бы я был его отцом, я бы не позволил своему сыну даже приближаться к девушке из такой семьи, как ваша. Откуда я знаю, вдруг он заделает ей ребенка, и куда его потом девать? Ты знаешь, что люди делают в таком случае? Их бросают в Пустоши или продают на Рынке. То, что он позволял вам общаться, – возмутительная глупость с его стороны!

Я в шоке уставилась на охотника.

– И не надо на меня так смотреть. Ты знаешь, что я прав. Только так все и работает.

– И тебя это устраивает? – как можно спокойнее спросила я. – Ты считаешь, что это нормально?

– Нет. Но если все будут соблюдать правила Советов, то до такого и не будет доходить. Только Закон держит нас в равновесии.

– И этот Закон чуть не убил Кристину твоими руками?

Охотник нахмурился:

– Это была досадная ошибка.

– И как часто ты себе это повторяешь?

– Не смей обвинять меня ни в чем! – процедил Элиасс. – Я всего лишь защищал наш Город. Откуда я знал, что они ошиблись? Если бы я побежал за тобой после того, как вы подорвали башню Советов, ты бы тоже считала это несправедливым?

Я открыла рот, но не смогла издать ни звука.

– Так я и думал, – хмыкнул он. – Ты выросла в Городе, но думаешь только о несчастьях изгнанников. Как будто все, кто живет по другую сторону стены, стали твоими врагами…

– Я так не считаю…

– А жители тоже страдают от Теней. В моей семье не было охотников, не было никого, кто бы был связан с ОБ или Советами. Но однажды, когда я еще был ребенком, группка Теней пробралась за стену и напала на ближайшие дома. Они грабили, насиловали и убивали. Из моей семьи остались только мы с отцом. А тех изгнанников так и не поймали. ОБ, как обычно, что-то праздновало, – он злобно сплюнул. – Они не успели помочь нам. В качестве компенсации нам накинули баллов и повысили статус. Потом это позволило мне стать охотником. Но разве это важно, когда твою семью уже не вернуть?