попкорна и тот, схватив откуп, моментально разворачивается к мультику.

— У тебя губы на вкус как карамель, — слегка подтрунивает Лекс шепотом мне на ухо.

Мне стоит огромных усилий не отодвинуться, потому что его дыхание очень даже эротично щекочет мою чувствительную и давно отвыкшую от таких вещей кожу.

— Смотри мультик, — пытаюсь переключить его внимание, но в ответ получаю только еще одну порцию насмешек. — Лекс, слушай, это была просто дружеская благодарность!

— Именно так я почему-то и подумал.

— Я из-за тебя пропустила, чем дело закончилось! — из последних сил пытаюсь ворчать, но правда в том, что после случившегося, мультяшные персонажи меня больше не интересуют от слова совсем. — Придется тебе вести меня еще раз.

— Все, что захочешь, — мурчит он, не прекращая попыток снова притронуться к моему уху.

Но на этот раз я все-таки справляюсь с эмоциями и смотрю на него со всей строгостью, заодно давая понять, что за такие «художества» нас вполне могут попросить из зала. Он в общем, почти сразу сдается, но то, что я вижу в его хитром взгляде, красноречиво намекает, что Лекс нащупал мою слабость и собирается давить на нее снова и снова, как только подвернется возможность.

Но разве не этого я хотела, когда планировала вернуться из поездки с кольцом на пальце?

Пока мысли не завели меня слишком далеко, пытаюсь снова сосредоточиться на мультике и с горем пополам это получается, хотя до конца сеанса не могу отделаться от мысли, что Лекс рядом. И что иногда, когда мы вертимся в креслах, чтобы размять затекшие от долго сидения мышцы, мы дотрагиваемся друг до друга руками и ногами, и каждый раз, когда это контакт кожей к коже, волоски на моем теле как по команде становятся дыбом.

Неудивительно, что я срываюсь с места еще до того, как пойдут финальные титры и в зале включат свет.

— Вик, погоди! — Лекс догоняет меня в большом холле, где уже собралась новая толпа желающих посмотреть очередной шедевр от «Пиксар». — Почему ты все время куда-то бежишь?

— Писать хочу, — леплю первую пришедшую на ум отмазку и энергично кручу головой в поисках туалетов.

Вот, нашла — направо. Туда и иду, точнее — скачу вприпрыжку, потому что мысль поцеловать его снова становится настолько громкой, что заглушает все прочие потребности, в том числе — и мой не слишком убедительный голос разума. Но перед тем как зайти внутрь — еще раз оглядываюсь, чтобы убедиться, что Лекс неподалеку. Еще не хватало, чтобы на него тут же повесилась бойкая девица, которых здесь просто тьма.

В туалете быстро умываюсь ледяной водой и несколько минут красуюсь перед зеркалом, прорабатывая экспресс-урок из ауто-тренинга на обретение внутреннего дзена.

«Я спокойна, я безмятежна, я как вода и земля, и солнце. Я никуда не спешу, меня нельзя сдвинуть с намеченного пути, я сама…»

Но в какой-то момент ловлю себя на том, что все эти высокопарные фразочки сменяются одной — до ужаса приземленной».

«Я хочу Лекса, я хочу Лекса, я хочу…»

— А ну успокойся, размазня! — грозу кулаком своему отражению, которому на это как будто вообще плевать с высокой колокольни. — Займешься с ним сексом — и можешь поставить крест на планах стать его невестой! Возьми себя в руки и вспомни, ради чего все это.

Да, точно.

Нужно признать тот факт, что Лекс мне нравится. Но в этом нет ничего странного — он вообще всем особям женского поля нравится, судя по аншлагу восторженных взглядов, которые Лекс собирается везде, где бы не появился. Он красивый сочный, абсолютно сексуальный мужик с полным комплектом — самореализация, успешный успех в формате «селфмейд» и правильная энергетика (даже если с некоторых пор я терпеть не могу это слово). Значит, моя задача значительно облегчается в том части, где мне пришлось бы корчить из себя влюбленную дуру.

Но, что гораздо важнее — я тоже ему нравлюсь. Ну было бы глупо это отрицать после всех его многочисленных попыток со мной сблизиться, даже если в основном это сближение носило исключительно эротический характер. На этом тоже можно сыграть в свою пользу. Вспомнить хотя бы партию Анны Болейн! Генрих Шестой был без ума от нее, забрасывал подарками и вниманием, терял голову, но она стояла на своем — сначала развод и официальный брак, а потом — ложе, супружеское и законное. Ради такого спермотоксикоза королю даже пришлось расколоть церковь, устроить у себя в стране целую религиозную революцию, но такова была ценна Анны и ему ничего не оставалось, кроме как ее заплатить.

Я хоть и не Анна Болейн (слава богу, в наше время уже нет варварских законов, которые могут привести меня на плаху!), но вполне могу разыграть ту же карту.

— Сначала кольцо, — верчу перед собой растопыренную пятерню, воображая, как красиво на безымянном пальце будет смотреться розовый бриллиант в прямоугольной огранке. — А потом — все остальное. И парочку детишек.

От неожиданности этих слов громко икаю.

Никогда не задумывалась о детях и не планировала их в ближайшем обозримом будущем, потому что всегда считала детей — даже страшно любимых — обузой, которая так или иначе мешает буквально всему на свете, начиная от элементарной потребности спать до обеда и заканчивая карьерной самореализацией. А тут вдруг на секунду вполне четко представила двух мелких пацанов — копий Лекса, только с моими веснушками и голубыми глазами. А может это просто защитная реакция психики? До обеда я все равно не сплю, а карьерная реализация сейчас вообще звучит как насмешка.

Блин, черт!

Я же обещала перезвонить Кассинскому! И раздобыть где-то деньги на модернизацию проклятых кабелей!

Нужно каким-то образом решить этот вопрос, пока Лекс немного потерял бдительность. Кажется.

Из туалета я выхожу сверкая своей лучшей улыбкой, двумя расстегнутыми пуговицами на рубашке и походкой от бедра.

Лекса нет.

И это уже становится «старой доброй привычкой» — дать ему сорваться как раз в тот момент, когда думала, что держу за жабры. Нахожу его в главном холле — стоящего в стороне, в обнимку с ведерком попкорна под подмышкой. Лекс плечом прижимает к уху телефон, а свободной рукой закидывает в рот карамельных «барашков». И как будто смеется. Так и подмывает налететь, схватить телефон, пока он не ожидает подвоха и рассказать его драгоценной Эстетке, что все это время, пока она рвала на себе волосы, гадая, что с ним, Лекс был со мной. Но вряд ли Анна Болейн бы одобрила настолько вольное прочтение ее идеального плана. Так что просто топчусь