полиции. Иногда — что тайная оккультная ложа, заключившая в стальную хватку весь остров и навязавшая ему свою власть. Иногда… В конце концов я настолько запутался, что бросил попытки разобраться в её природе и устройстве. Канцелярия есть — и это данность Нового Бангора. Данность, которую нам, жителям острова, приходится принимать без возражений и уточняющих вопросов.

Нам — жителям острова… Лэйд коротко выдохнул через нос, ощущая, как внутри души, точно кровь в раскалённых внутренностях фаларидского быка[171], вскипает злость. Этот слюнтяй уже вознамерился считать себя жителем Нового Бангора! Он, человек, которого на причале ждёт корабль…

Нет, приказал себе Лэйд, спокойно. Спрячь колючки, Чабб, тебе ли не знать, что злостью дело не решить. Ты уже пробовал — вчера — и остался ни с чем. Тебе придётся держаться прежней тактики. Показывать Уиллу те стороны Нового Бангора, которые его сопливая душа склонна игнорировать или не замечать. Демонстрировать ему истинный лик чудовища, которого он в силу романтического малодушия, наделил не свойственными ему чертами.

Удалось. Жар в раскалённых медных внутренностях стих и колючки, хоть и не без сопротивления, спрятались под кожу.

— Канцелярия — это не тайная полиция, — Лэйд даже поймал себя на том, что сумел придать голосу небрежность, — Не зловещий культ, узурпировавший власть. И даже не оккультный орден. Хотя, несомненно, все эти черты у него есть. Это нечто… другое. Отношения Канцелярии и острова — тема настолько же запутанная, насколько и зловещая, так что споры на этот счёт затеваются весьма нечасто. И, если начистоту, я сам стараюсь не принимать в них участия. Кстати, рекомендую и вам придерживаться этой мудрой политики.

— Так Канцелярия — хозяин Нового Бангора или его слуга?

— Полагаю, и то и то, — лаконично ответил Лэйд, заранее морщась в предчувствии очередного вопроса.

— Но что это… Я имею в виду, как это может быть?

— Я уже говорил вам, власть здесь, на острове, зачастую имеет странную природу. В конце концов, власть — это придуманный людьми конструкт, который в нечеловеческом искажённом измерении Левиафана подчас принимает необычные формы. Канцелярия — это ядро стабильности острова. Та его структура, которая пытается удержать в узде прущие из него силы нерациональности или, по крайней мере, свести к минимуму их влияние.

— Так она борется с чудовищем или заботится о нём?

— Представьте себя владельцем клыкастого ирландского волкодава, — предложил Лэйд, — Дикой непредсказуемой твари, которая не подпускает к себе людей, однако приносит вам несомненную выгоду, охраняя хозяйство от волков. При этом она порой не прочь откусить голову зазевавшейся курице или цапнуть вас самого за ногу. Мне кажется, Канцелярия находится в схожем положении. Она лишь гасит хаотические опасные порывы Нового Бангора, его нервные импульсы, не давая им причинять излишне проблем нам, его обитателям. При этом, без сомнения, Канцелярские крысы не задумываясь загрызут всякого, кто помышляет причинить острову вред — в чём бы этот вред ни выражался. Только, Бога ради, не вздумайте цитировать меня, если доведётся беседовать с полковником — у меня с его ведомством и без того непростые отношения! А теперь, если не против, я вернусь к истории, про которую едва не забыл.

— Конечно, мистер Лайвстоун.

— Кхм… Исполнять фальшивый канцелярский приказ нелепо и бессмысленно, но не исполнять — страшно. Неудивительно, что многие фальшивки принимались в исполнение — чисто рефлекторное действие, обоснованное лишь древним страхом перед крысиным королём. Так, официальным гимном острова даже в разгар лихорадки некоторое время считалась моряцкая песенка самого непристойного содержания, а публичные дома Шипси вынуждены были объявить трёхпроцентную скидку всем гражданам Руритании[172].

— И сколько длилась охота?

— Можете себе представить, почти месяц. Но итог её, конечно, был предрешён. Истинная личность Альфа-Глашатая была открыта, он оказался бывшим служащим «Лужёной глотки», типографским мастером и большим знатоком по части канцеляристики. Удивительно талантливый мерзавец. Страшно представить его участь, попади он живым в крысиные когти!

— Попади он живым? Так значит, он погиб?

— Боюсь, что да. Заброшенный типографский цех в Коппертауне, где он нашёл себе укрытие, во время штурма оказался охвачен пожаром и выгорел дотла. Клерки полковника Уизерса щёлкали зубами на пепелище, но увы — есть стихии, неподвластные даже Канцелярии. Альф-Глашатай ушёл от справедливого возмездия. Что такое, Уилл? Вы выглядите немного… раздосадованным.

— Когда вы сказали, что эта история в противовес прочим будет забавной, полагаю, я ожидал от неё чего-то… иного.

— О, — Лэйд широко улыбнулся, — Только потому, что вы не знаете её финала. Я и сам его не знал — до нынешнего утра. С утренней почтой Хейвуд-трест, полномочным председателем которого я имею честь выступать, получил срочную депешу из Канцелярии, категорически предписывающую выкрасить в розовый цвет фасады всех домов в Хукахука, порога которых не переступали коты, а ещё запасти триста галлонов яичного ликёра для торжеств в честь ежегодного праздника Хадака Мацури[173]. Я трижды проверил печати Канцелярии — без сомнения, подлинные. И составлено всё идеально. Имею ли я право усомниться в компетентности Канцелярии?

— И…

Лэйд ухмыльнулся.

— С яичным ликёром будет не так просто, но три бочки лучшей розовой краски я уже раздобыл!

Уилл не рассмеялся, лишь безучастно кивнул. Он и выглядел отстранённым, все истории, которыми с самого утра пичкал его Лэйд, проходили словно сквозь него, как вода сквозь песок.

— Ладно, — Лэйд сдвинул шляпу на затылок, — Расскажу вам ещё про один случай. Если к финалу вы не будете хохотать как безумный, с меня — коробка лучших «Пор Ларранага», настоящих кубинских сигар высшего качества!

— Не слишком ли расточительно для вашей лавки?

Лэйд небрежно махнул рукой

— Не дороже старых газет и дубовых листьев, которые достаются мне почти бесплатно. Так вот, про случай. Однажды один мой приятель позволил всучить себе машинку, сработанную в Коппертауне, которая якобы умела печатать фальшивые купюры, причём качеством не хуже тех, которые украшены подписью британского казначейства. И вот, значит, заливает он в неё лучшие чернила, которые только смог найти в Айронглоу, вкладывает бумагу…

Лэйд замолк сам собой, ощутив, что его не слушают. Уилл рассеянно кивал в такт его словам, но по лицу было заметно, что смысл их проходит мимо, как лёгкий морской бриз. Это уязвляло. Тем более, что история в самом деле была забавной и, главное, почти правдивой — за исключением двух-трёх деталей.

— Уилл!

— Да, мистер Лайвстоун?

— Мне кажется, с таким же успехом я мог бы зачитывать наизусть рецепт лукового пирога. Думается мне, ваши мысли сейчас обретаются где-то далеко от Коппертауна.

— Простите. С моей стороны это крайне невежливо, однако ничего не могу с собой поделать. Вы знаете, какую историю я по-настоящему хочу услышать.

Конечно. Ещё бы не знать, ты, садовая голова! Дерзкий пришелец, пошатнувший душевное равновесие древнего чудовища и шляющийся с неприкаянным видом по