Жрец поднял руки к груди, сложил кончики пальцев в молитвенном жесте и, прикрыв раскосые глаза, нараспев произнес проповедь о магических и теологических свойствах тройки, семерки, девятки и цифры двенадцать. Кикаха не прерывал его, хотя и не понимал большую часть особых технических терминов.

И тут из коридора до него донесся странный лязгающий звук. Он прозвучал лишь раз, но Кикахе хватило и этого. Тот, кто знаком с наукой выживания, не нуждается во втором предупреждении. Жизнь в диком и жестоком мире пропитала его тело раствором разумного беспокойства. И, наверное, поэтому даже в моменты отдыха и любовных утех он всегда сохранял бдительность и готовность к действию. Останавливаясь в каком-нибудь месте, будь это даже безопасный и сотни раз проверенный дворец властителя, он неизменно проверял сначала все возможные пути отхода и укрытия для засад.

Вот и сейчас он знал, что в этом городе и особенно в святилище храмовой библиотеки ему не может угрожать никакая опасность. Но сколько раз в его жизни случалось так, что причин для беспокойства не было, а опасность вдруг грозила превратиться в неотвратимую смерть.

Слабое позвякивание повторилось. Кикаха, забыв извиниться за свое поведение, быстро побежал к сводчатому проходу, из которого доносился странный и зловещий шум. Многие жрецы в черных мантиях смотрели ему вслед, оторвав взоры от конторок с наклонными крышками, на которых они рисовали новые свитки. Послушники и ученики косились на него из-за книг, висевших перед ними. Кикаха выглядел, как состоятельный тишкветмоак. Куда бы его ни забрасывала судьба, он старался во всем походить на местных жителей. Но, несмотря на загар, белая кожа отличала его даже от самого светлого из них. Кроме того, Кикаха носил на поясе два ножа, и одно это уже выделяло его в среде духовенства. Он первый, кроме самого императора, посмел войти в храм при оружии.

Такоакол окликнул его и спросил о причине беспокойства. Повернувшись к нему, Кикаха приложил палец к губам, но жрец начал выкрикивать язвительные насмешки. Кикаха пожал плечами. Конечно, дело могло кончиться тем, что его посчитают чудаком или чрезмерно подозрительным к посетителям. Такое случалось уже много раз в других местах. Но это его не волновало.

Едва он подошел к сводчатой арке, как раздалось новое позвякивание, а затем какое-то легкое поскрипывание. Звуки походили на медленные или, вернее, осторожные шаги людей, облаченных в латы. Причем, люди в коридоре явно не принадлежали к тишкветмоакам. Местные воины носили доспехи из стеганой одежды, а она не могла так лязгать. У них имелось стальное оружие, но бренчание ножен отличалось от звуков, которые он теперь слышал.

Кикаха хотел отступить через библиотеку и скрыться в проходе, который выбрал заранее. В тени арочного проема он мог бы наблюдать за всеми, кто входил бы в библиотеку.

Но, не устояв перед желанием рассмотреть незваных гостей, Кикаха отважился выглянуть из-за угла.

В двадцати футах от себя он увидел человека, с ног до головы облаченного в стальные доспехи. Позади него попарно шагали четверо рыцарей и около тридцати солдат, лучников и меченосцев. Воинов могло оказаться гораздо больше, потому что цепочка людей уходила за поворот коридора. Сколько раз в жизни Кикахе приходилось удивляться, пугаться и переживать потрясения. Но никогда еще его реакция не была такой заторможенной, как теперь. Несколько секунд он не мог даже шевельнуться, и только потом ледяная корка оцепенения начала понемногу таять.

Он узнал этого высокого рыцаря во главе отряда, чье лицо виднелось сквозь открытое забрало шлема. Им оказался король Эггесхайма — Эрих фон Тарбет.

Но он и его люди не могли находиться на этом уровне! Они жили в Дракландии, на следующем ярусе планеты. Их горное плато располагалось на вершине монолита, который возносился выше облаков. Кикаха, известный в Дракландии под именем барона Хорста фон Хорстманна, гостил несколько раз у короля фон Тарбета и однажды сбросил его с коня в рыцарском поединке.

В принципе он мог бы допустить появление короля и его людей на уровне Америндии, хотя для этого им пришлось бы спуститься вниз по отвесной скале монолита, высота которого составляла сто тысяч футов. Однако их вторжение в город вообще не поддавалось объяснению. Никто не мог пройти незамеченным через своеобразные оборонительные рубежи города. Правда, Кикахе это однажды удалось, но тогда он шел сюда один.

Сбросив оцепенение, Кикаха развернулся и побежал. Он понял, что тевтоны могли попасть в город только через врата, которые обеспечивали мгновенный переход из одного места в другое. Но как они их нашли? Даже тишкветмоаки не знали о вратах, ведущих в Таланак. Никто из посторонних не мог бы догадаться об их существовании. Ими пользовались только властитель Вольф, его супруга Хрисеида и Кикаха — вернее, они знали, как ими пользоваться.

И все же тевтоны ворвались в город. Как они нашли врата и почему прошли через них в Таланак — на эти вопросы предстояло ответить позже — если, конечно, у Кикахи появится такая возможность.

На Кикаху накатилась волна паники, но он тут же отогнал ее прочь. Вторжение тевтонов могло означать только одно — этим миром овладел неизвестный властитель. Он послал людей в погоню за Кикахой, сломив сопротивление Вольфа и Хрисеиды. Следовательно, они либо убиты, либо бессильны что-либо сделать и нуждаются в его помощи. Ага! Значит, им снова нужна его помощь! И он опять должен убегать, спасая свою жизнь!

В городе находилось трое врат. Первая пара располагалась в храме Оллимамла — на самой вершине Таланака, рядом с дворцом императора. Одни из них были довольно крупными. Очевидно, ими и воспользовались люди фон Тарбета, если они двинулись такими силами. А тевтоны должны располагать большими силами, иначе им никогда не одолеть отрядов гарнизона, фанатичных горожан и многочисленных телохранителей императора.

Если только завоеватели не пленили каким-то образом императора, подумал Кикаха. Тишкветмоаки будут подчиняться приказам своего правителя в любом случае — независимо от того, диктует он их сам или повторяет слова захватчиков. Но это не может длиться долго. Народ Таланака — люди, а не муравьи, и они в конце концов должны взбунтоваться. Горожане почитали императора как воплощение бога и второе лицо после всемогущего создателя Оллимамла, но еще больше они любили жадеитовый город и уже дважды в своей истории совершали убийство богоподобных миклосимлов.

Кикаха стремительно приближался к проходу на противоположной стороне огромного зала. А в библиотеку уже входили завоеватели. Возгласы удивления и последовавшие за этим крики заставили его бежать еще быстрее.