Даор улыбнулся. Алана часто приятно удивляла его.

— Да. При ней были почти уничтожены Серые земли. Раньше по размеру они в три раза превосходили Черные, но Эсгарда расширила территорию своих владений на юге. А затем принялась за север. Границей Черных и Белых земель были тогда Снежные горы. Ты знаешь, где это?

— Да, — выдохнула Алана, захваченная его рассказом. — Я хорошо знаю карту Империи.

— Эсгарда хотела забрать выход к заливу Ирре и часть гор, полнившихся месторождениями металлов и минералов. Твои предки были сильнейшими шепчущими, умеющими выходить за грань мира, а значит, имевшими почти неограниченные возможности к обучению, тогда как Карионы этого не имели. Вертерхарды укрывали свои земли лучше, чем сейчас защищены мои. Они широко использовали магию крови, окружая защитные башни, на которых и держались периметры, сферами, пропускавшими к артефактам только членов королевской семьи. Эсгарда билась в эти границы, но не могла победить. Однако спустя пару десятилетий попыток она встретила моего деда, научившего и ее демонической магии крови. Полагаю, не с первого раза, но однажды с его помощью Эсгарда поймала одного из Вертерхардов и совершила полный перенос.

— Крови?

— И того, что эту кровь создает. С тех пор в ней текла и кровь Вертерхардов, и она передала ее своему второму сыну, а он — мне.

— Но ведь это должно было лишить ее возможности использовать книги? — спросила Алана. — Книги тогда были?

— Ее кровь тоже в ней осталась. Кроме того, книги появились позже, тогда же, когда на трон был возведен император. Для создания этих артефактов тоже использовалась кровь, и Эсгарда, тогда уже отдавшая земли моему отцу, строго наказала ему взять несколько капель у ее сына от первого, человеческого, брака, после чего мой дядя был таинственно убит, хоть и оставил двоих детей. Но черные страницы напитала чистая кровь Карионов. Книги создали именно для того, чтобы отследить рода тех, кто принял участие в создании защиты, которую сейчас мы едем обновлять.

— Все эти события связаны? — как во сне переспросила Алана, убаюканная и одновременно растревоженная его рассказом. Даор с нежностью глядел на нее, даже сейчас такую чуткую и заинтересованную. — Защита, появление Империи и власть императора, родовые книги. Период конца и начала. Я раньше не понимала.

— То, что я рассказываю тебе сейчас, ты не прочтешь нигде, — рассмеялся Даор. — И я попрошу тебя пока сохранить это в тайне. Я и сам знаю не все. Государства, которых к тому моменту осталось всего девять, сплотились против общей угрозы. Эсгарда тогда еще посещала Альвиар и в какой-то момент предложила использовать знания демона, чтобы защититься от других демонов. Защита потребовалась от троих, создавших повсеместно распространенные кровавые культы и раздиравших мир с помощью этих культов на части. И хотя два верования удалось искоренить, третий, культ тысячи богов, до сих пор процветает в Пар-ооле. Однако шепчущих на островах всегда было слишком мало для кормления досыта их самозваных божеств, магов истребляли в жертвоприношениях. Так что при поддержке голодных демонов Пар-оол сделал свою первую попытку захватить Империю. Сами пар-оольцы тогда были не столь опасны, но три демона — это очень много для одного преимущественно человеческого мира.

— А ваш дед? — Кажется, Алана не дышала.

— Нет, — улыбнулся Даор. — Он не был одним из них. Он забрал Эсгарду прочь, оставив правителем моего отца.

— Две тысячи лет назад? Отца? — прошептала Алана.

Даор смотрел на ее полуоткрытые, соблазнительные губы. Еще немного — и спросит, сколько ему лет, не удержится.

— Однако если бы стало широко известно, зачем нужна защита и как она работает, знатные семьи были бы просто вырезаны слугами демонов. Поэтому ритуал представили как защиту от вторжения пар-оольцев, правду знали единицы. Чтобы поддержать иллюзию, защиты от пар-оольцев, да и от тассцев, итлисцев и велионцев, тоже были созданы. Эти контуры вышли очень заметными и неудобными: жители Империи не могли выйти за их пределы, что широко обсуждалось и осуждалось. Через пять лет защитный периметр был разомкнут.

— А от демонов остался?

— От демонов контур не работал ни секунды. Эсгарда, которая фактически создала его, пользуясь знаниями деда, сама же его и сломала. Я так понимаю, она поссорилась со своим супругом, а после помирилась, и он стал ей не нужен.

— Вот это роль личности в истории! — восхищенно ахнула Алана. — А ее в книгах описывают как бессердечную… извините.

Даор не стал говорить, что женщине, заинтересовавшей демона, была чужда человеческая мораль.

— Мой дед убил тех троих демонов, вероятно, чтобы порадовать Эсгарду, так что все решили, что контур работает, как должен, как и потом пришли к мысли, что он попросту истощился.

— А теперь его нельзя починить?

— Скорее всего, можно, хоть это и не просто. Но я не стану делать этого, а единственный несущий в себе кровь демона потомок Эсгарды в этом мире — я.

Алана заинтересованно смотрела на него, ожидая пояснений.

— Пока мне нравится этот мир, и я не хочу его покидать, — сдался Даор ее пытливым глазам.

— О. А вы… демон?

— На четверть.

— И вы тоже?.. — Алана замялась.

Даор смотрел на нее, и счастье теплело в нем. Она была с ним сейчас, по-настоящему рядом.

— Тоже что? — поддел он ее, и так понимая, о чем девочка хочет спросить.

— Питаетесь людьми, — как-то сердито закончила она и смущенно отвернулась.

— Нет, Алана, я никогда не питался и не собираюсь питаться людьми и их силой. Вероятно, я и не смогу, — рассмеялся он, кивая на одноэтажный домик с маленькими окнами. — Мы стоим тут уже четверть часа. Еще немного, и пойдут слухи, что чужаки что-то вынюхивают в этой маленькой уютной деревне.

___________________________________________________

Карта мира здесь: https://litnet.com/ru/blogs/post/44835

56. Алана

К удивлению Аланы, лагерь не спал, хотя было уже недалеко до полуночи. Роберт куда-то уехал, а остальные разбрелись по территории мельницы, щели в досках светились магическим светом.

Луз меланхолично остановилась у столбика рядом с чуть покачивающимся и оттого скрипящим на ветру колесом, ожидая привязи. Алана соскочила на землю — и, конечно, ощутила поддержку сильных рук, когда приземлялась. В щеки все еще бросался румянец,