6 марта министр внутренних дел В. К. Плеве приостановил циркуляром МВД выселение евреев из тех мест, где они проживали нелегально. В том же году было снято запрещение на жительство евреев в т. н. 50-верстной пограничной зоне. Опять-таки в 1903 году был принят новый Устав о паспортах, в котором расширен перечень профессий, обладатели которых, евреи, получили право жить вне черты оседлости. Но несмотря на эти большие уступки в еврейском вопросе со стороны царского правительства, парижский барон Ротшильд отказал в финансовом кредите России со словами: «Не расположен пойти на финансовую комбинацию, даже при тех послаблениях, которые русским правительством могут быть даны евреям». Этими словами банкир дал отлично понять, что судьба и положение его соплеменников в России его абсолютно не интересуют.

То же самое касается и Я. Шиффа. Посол России в США Р. Р. Розен писал министру иностранных дел А. П. Извольскому 3/16 марта 1910 года: «Было бы ошибочным приписывать заботы американского еврейства об улучшении участи евреев в России только естественной симпатии к соплеменникам. Тут значительную роль играют соображения совершенно эгоистического характера»{760}.

Капитализация русского общества в целом не могла не коснуться еврейского населения. Началось расслоение еврейского населения России. Если старое поколение евреев было противником революционных потрясений, то новое молодое поколение горело жаждой перемен. Если старое поколение читало Тору, ходило в синагогу и чтило Закон, то молодое читало Маркса, не ходило в синагогу и смеялось над обычаями и верованиями предков. Л.Г Прайсман пишет об Азефе: «Как большинство евреев-революционеров своего времени, Азеф был далек от еврейства. Московский раввин Я. Мазе был в 1901 году соседом Азефа по даче в Малаховке; в своих воспоминаниях он рассказывает, что однажды получил письмо от своего земляка из Могилева с мольбой повлиять на зятя автора письма — Азефа, не желавшего сделать своему второму сыну обрезание (первому жена Азефа сделала во время одной из его многочисленных отлучек). Мазе пишет о том, как относился Азеф к иудаизму, он довольно зло издевался над обычаями, традициями, религией своего народа»{761}.

Этим расслоением воспользовалось международное тайное сообщество, о характере и целях которого мы уже рассказали. Это сообщество решило использовать еврейское население в своих целях для ниспровержения существующего в России государственного строя.

Между тем Россия обладала самым большим еврейским населением. В ХЕК — начале XX века в России наблюдался поступательный рост еврейского населения. За 100 лет (с 1815 по 1915) число евреев увеличилось в 6 раз. За тот же период общее число народонаселения всей России увеличилось всего в 4 раза.

Само еврейское сообщество к началу XX века было неоднородно. Необходимо отметить, и это нам представляется чрезвычайно важным обстоятельством, что Россия была почти единственной страной, в гораздо меньшей степени ею была Австро-Венгрия, на территории которой жил трудящийся еврейский народ. То есть, в отличие Франции, Германии и особенно США, где евреи занимались в основном ростовщичеством и бизнесом или работали в сфере умственного труда, в России жили миллионы евреев, которые говорили только на идиш, плохо знали русский язык, пели еврейские песни, имели самобытную еврейскую культуру, а самое главное, трудились в поте лица своего. Сотни тысяч евреев были сапожниками, кожевниками, мелкими ремесленниками, жестянщиками, скорняками. В России даже было свое немногочисленное еврейское крестьянство. Именно этому простому еврейскому люду посвящено творчество Шолом-Алейхема. Черта оседлости была своеобразной защитной стеной для сохранения этноса, и не случайно именно в черте оседлости возникает национальная современная еврейская литература, которая при всем своеобразии испытывает также и благотворное влияние русской культуры. Простые евреи, селившиеся в черте оседлости, создавали свои местечки и гетто, которые жили своей обособленной жизнью и в то же время тесным образом общались с коренным русским населением. Никакой особой вражды между русскими и евреями вплоть до начала XX века не было, хотя, конечно, эксцессы случались.

О положении русского еврейства в дореволюционной России прекрасно писал еврейский эмигрантский мыслитель И. М. Бикерман. Здесь следует сказать, что Бикерман, ортодоксальный еврей, еврейский националист, в хорошем смысле слова, был ненавидим своими соплеменниками-интернационалистами именно за его любовь к России. При этом еще раз подчеркнем, Бикерман был далек от христианства и всю жизнь жил по Торе и Талмуду. Но именно потому, что он любил еврейский народ, а не бредовые идеи еврейского мирового господства, он не мог не видеть, что евреи как этнос лучше всего сохранялись в России. Но дадим слово самому Бикерману: «В Царской России жило больше половины еврейского народа; за пределами ее пребывали либо незначительные осколки еврейства, как в Италии, Франции, Англии, Германии, либо ответвления от русского еврейства, как ныне значительная уже еврейская община в Северной Америке; лишь в старой Австрии имелся еще крупный еврейский массив. Естественно поэтому, что еврейская история ближайших к нам поколений была по преимуществу историей русского еврейства. Западные евреи были богаче, влиятельнее, стояли впереди нас по культурному уровню, но жизненная сила еврейства была в России. И эта сила росла и крепла вместе с расцветом Русской империи. Во время продолжительной, двухвековой агонии Польши, с распадом которой евреи оказались под скипетром Русского Царя, еврейство обнищало, морально опустилось и, застыв в средневековом обличии, далеко отстало от Европы. Только с присоединением областей, населенных евреями, к России началась тут новая жизнь, началось возрождение. Еврейское население быстро увеличилось в числе, так, что могло даже выселить многолюднейшую колонию за океан; в руках евреев накопились капиталы, вырос значительно средний слой, поднимался все больше материальный уровень и широких низов. Рядом усилий русское еврейство преодолело или, по крайней мере, все больше преодолевало вынесенную из Польши грязь физическую и духовную, все больше распространилась в среде еврейства европейская образованность, мы все больше приобщались к общеевропейской и русской культуре, и так далеко мы ушли в этом направлении, столько духовных сил накопили, что могли позволить себе роскошь иметь литературу на трех языках. Все это вопреки черте оседлости, процентной норме и всяким другим ограничениям. Только евнух видит в полицейском страже демиурга истории, и параграф закона заменяет ему судьбу. Живая жизнь не такова. Вопреки многочисленным недостаткам строя и в особенности административного механизма, Империя крепла, русский народ рос и богател, русская культура развивалась вглубь и ширь. Увеличивалось в то же время в своем значении и в своей мощи и русское еврейство. В этом параллельном росте и процветании сказалась тесная связь между судьбой русского еврейства и судьбами России»{762}.

Так мыслил истинный еврейский патриот, который являлся также и великим патриотом России. И в этом Бикерман был неодинок. Вот слова другого еврея