С Ютакой мы больше не виделись, если уж говорить о Рафарме. Я познакомилась с его старшим братом, вернувшимся к обязанностями отцовского поверенного, во время конференции в Японии, там же услышала, что младшего Такахеду могучий отцовский пинок спустил к самому подножию карьерной лестницы, заставив начать свой путь с нуля, то есть с самой младшей должности. В том, что рано или поздно Ютака свой статус-кво восстановит — я не сомневалась. А вот недооценивать Козыря он больше не будут.

— Спасибо, родная, — теплые губы Яра тем временем касаются моей макушки, — спасибо, что согласилась стать моей женой, после всего, что я сам же и испортил.

Можно подумать, ты сомневался, что я соглашусь.

Как будто я могла отказаться от его глаз, которые смотрели на меня с таким обожанием. Он меня любил. Быть любимой им мне хотелось больше всего на свете. Хотя, раз он дает мне такой повод...

— Ой, не благодари, — радостно улыбаюсь я, — если ты не понял, это мой коварный план. Я сейчас выйду за тебя замуж и первая с тобой разведусь. Закрою последний гештальт.

Это шутка, мы оба это понимаем. Кто ж меня разведет, я ж по уши беременная, никакой справки не надо, никто мне не даст.

Яр же все равно ревниво обвивает меня руками, опуская подбородок мне на плечо.

— Никуда ты от меня не уйдешь, — спокойно замечает он, — один раз отпустил, хватит с меня.

В такие минуты я перестаю ехидничать и ощущаю, как втягиваются мои колючки. И сама расслабляюсь в его руках — в единственном месте мира, где я могу дышать спокойно.

—  Ты не пожалеешь. Я все сделаю, чтобы ты не пожалела об этом решении, — тихонько шепчет Яр, зарывшись лицом в мои волосы, — и я тебя больше никогда не оставлю, Ви. Ни тебя, ни наших детей.

… Надо было еще тогда понять, что он говорит буквально…

И три месяца спустя

Я просыпаюсь посреди ночи. В нашей спальне темно и тихо, на моем плече горячее дыхание Яра, он неизменно нагоняет меня, насколько б далеко к краю кровати я не уползала. Нагоняет, придавливает меня тяжелой рельсой своей руки, будто даже во сне он бдит и контролирует ситуацию. И все же, проснулась я не от этого.

Минут пятнадцать я еще валяюсь и вглядываюсь в темноту, прислушиваясь к себе. Ровно до той секунды, когда низ живота скручивает снова.

Нет, не почудилось…

Нет, это не фальшивые схватки, это ни с чем не перепутаешь...

— Яр…

Он просыпается в ту же секунде. Последние две недели он вообще жил в режиме киборга, и просыпался по ночам, даже если я неровно вздыхала во сне. Чудовище! Так нельзя же.

— Пора, да?

— О, да!

Нам казалось, что мы готовы. Абсолютно. Совсем! Почему тогда вопреки этому всему начинается такая суета?

Проверить, все ли взяты вещи, найти ключи, вызвать охранника с первого этажа…

— Может черт с ним, пусть Степа поспит, — тихонько поскуливаю я, меньше всего мне хочется сейчас будить лишних людей, но Яр все-также категорично дергает подбородком.

Постоянное наличие в близости от меня телохранителя приходится принять как данность. Даже когда Олег Германович скончался в тюрьме от глиобластомы, даже съездив и лично проверив, что это действительно он, даже похоронив его, ни Ветровы, ни Кайсаров отказаться от телохранителя мне не позволили.

Хотя, на мой взгляд, Стелла, лишенная денег и отправившаяся в колонию за многочисленные выплывшие косяки, была не так уж и грозна…

Впрочем… Дмитрий Алексеевич же изволили объявить о наличии у него второй дочери, прилюдно. Вывел меня в компании Лики на какую-то благотворительную акцию, и … все, да. Этого хватило.

Его не напугало даже обнародование информации о самой подоплеке того, как его провели. Кайсаров скалился и на замечания типа “Акела промахнулся”, многозначительно улыбался и становилось понятно — Акелы еще вполне хватит, чтобы разобраться с теми борзыми щенками, кто посмеет открыть на него пасть.

Так что, мои личные враги вроде как и исчезали, но вот чужих мне добавилось. Так что ок, пусть Степа будет рядом. До клиники. Тут все-таки есть своя служба охраны. Хорошая, Влад одобрил, а это многое значит.

— Итак, кто же у нас будет первым, как ты думаешь? Денис? Или Владик? —  пока я жду врача, Яр уже упаковывается в белый халат, и прикрывает врачебной шапочкой волосы.

Имена для мальчишек мы выбирали не просто так. Имя хирурга, благодаря которому на память о трех ножевых Яру остались только три коротких шрама на животе, и имя Влада, который столько сделал для того, чтобы выяснить правду.

— Ветров, у тебя есть последний шанс передумать, — слабо постанываю я. Я пыталась его отговорить с самого начала, все эти современные тренды про совместные роды всегда казались мне… Излишними, что ли.

— Не отвлекайся, дыши, родная, — сверкнув улыбкой, советует Яр, даже не думая остановиться.

Далась же ему эта блажь.

Спасибо, что все-таки благой идеи снимать роды ему не пришлось. Не представляю, как бы я потом это смотрела...

Рекомендация Ветрова поспевает вовремя — схватка практически застигает меня врасплох.

Черт, я же не в первый раз. Почему все равно, чувствую себя растерянной девчонкой? Как в первый раз, когда я даже на слово “тужтесь” не понимала, чего от меня хотят.

Нет. Все нормально. Все хорошо. Я все помню. Просто… В этот раз мне просто предстоит чуть больше работы… Да, мне чуть-чуть страшновато.

Но мы ведь были к этому готовы, так?

Мы… Господи, как же это звучит. Так, что сердце даже бьется с большей охотой. И картинка происходящего перед глазами мира кажется по-настоящему совершенной.

Мы были готовы — это немного не то слово для описания ситуации. Если честно, мне казалось, что мы даже чересчур готовы, учитывая весь тот движняк который устроили вокруг меня и Ветров, и Кайсаров. Мой уже ставший почти привычным в моей жизни папочка и мой бывший бывший муж внезапно нашли внезапно даже слишком много общих интересов. Я, как объект, вокруг которого носились чуть ли не с ружьями, их очень сплотила.

Папочка, блин! Как отыгрывался за тридцать лет моей «безотцовщины».

В какой-то момент я даже радовалась, что с Маруськой у меня все было тише, спокойней и без всяких там телохранителей, от которых так редко удавалось избавиться.

Ладно, сейчас все уже позади, я уже на финишной прямой, вон уже даже интервалы между схватками сокращаются.

— Можно начинать тужиться, — радостно улыбается медсестра. И все-таки какая прелесть эти частные клиники. Нет никаких долбанутых акушерок, которые орут на тебя, убежденные, что ты точно знаешь, что делать, просто плохо стараешься. Не сказать, что у меня осталась моральная травма после первых родов, но я запомнила.

Я крепче вцепляюсь в пальцы Яра. Он рядом. Боже, какое счастье, что он настоял на своем. С ним гораздо легче.