Шрифт:
Закладка:
– Как, за этого бездельника и щеголя, который все время проводит в чайных домах и игорных притонах?
И он приказал слугам держать девушку под замком на ее дворах, пока ей не придет время возвращаться в школу, а когда она прибежала, взбешенная, объясняться с ним, надеясь его упросить, он не стал с ней разговаривать, и в то время как она его убеждала, он то напевал что-то, то брался за книгу, а когда она вышла из себя и начала говорить слова, какие не подобает говорить девушке, он повернулся к ней и сказал:
– Я так и знал, что нужно было держать тебя дома и не посылать в школу. От этого учения девушке один вред, и если б можно было начать сначала, ты бы у меня была такая же скромная и неученая, как твоя мать, и я давно уже выдал бы тебя замуж за хорошего человека. Да я и теперь так сделаю!
И он так на нее заревел, что она задрожала от страха.
Тогда молодые люди стали писать друг другу красноречивые и полные отчаяния письма, и слуги разбогатели от подачек, нося их из одного дома в другой. Но юноша томился дома и не ходил играть ни в карты, ни в кости, и родители видели, как он томился, и не знали, что делать. Ван Помещик тайно через третьих лиц послал взятку начальнику полиции, но тот, хотя и брал взятки, на этот раз не согласился ее принять, и все они были в отчаянии. А молодой человек лишился аппетита и все говорил, что повесится, так что Ван Помещик совсем растерялся.
Как-то вечером, когда молодой человек прогуливался позади того дома, где жила его возлюбленная, он увидел, что маленькая потайная калитка открылась, и служанка, которая носила письма, выглянула и подозвала его. Он подошел нерешительно и боязливо, но сердце все же влекло его вперед, а войдя, увидел, что позади калитки на маленьком дворике стоит его возлюбленная, – она была очень настойчива и решительна, и у нее много было всяких планов. Но теперь, когда они очутились лицом к лицу, слова у них не так легко шли с языка, далеко не так легко, как ложились на бумаге, и, сказать по правде, молодой человек боялся, как бы его не застали здесь, куда ему ни в коем случае нельзя было приходить. Но девушка была настойчива и в своей самонадеянности хотела поставить на своем, и потому сказала:
– Нечего смотреть на стариков. Давай убежим куда-нибудь вместе, и тогда они испугаются позора и позволят нам жениться. Я знаю, отец меня любит, я у него – единственная дочь, а мать моя умерла, ты же старший сын у своего отца.
Не успел еще молодой человек собраться с духом и ответить ей так же решительно, как в дверях дома появился неожиданно начальник полиции: один из слуг, не ладивший со служанкой девушки, в отместку донес на них, и начальник полиции крикнул своим прислужникам:
– Свяжите его и бросьте в тюрьму, он посягнул на честь моей дочери!
Молодому человеку не посчастливилось: отец его возлюбленной был начальник полиции и мог кого угодно посадить в тюрьму, – у другого не было бы такой власти, и без взятки он не смог бы арестовать юношу. По приказу начальника молодого человека потащили в тюрьму, а девушка взвизгнула, уцепилась за его руку и стала кричать, что ни за кого другого она не пойдет и лучше проглотит свои серьги. Но старик отец невозмутимо повернулся к прислужникам и сказал:
– Смотрите за ней, и если она хоть на минуту останется одна и сделает то, что говорит, то вы мне за это ответите.
И он ушел, как будто не слыша ее стонов и криков, а служанки не осмеливались оставить ее одну, опасаясь за свою судьбу, и молодой девушке не удалось покончить с собой.
А начальник полиции послал известить Вана Помещика, что сын его посажен в тюрьму за то, что покушался на честь родной дочери начальника, и, послав такое известие, он сел в своей приемной и стал ждать. В доме же Вана Помещика поднялся переполох, и Ван совсем растерялся и не знал, что ему делать. Он немедленно послал хорошую взятку, собрав все серебро, какое у него было, с трудом облачился в свой лучший халат и сам отправился с извинением к начальнику полиции, но тот вовсе не намеревался так легко покончить с этим делом и велел привратнику передать, что он заболел от таких огорчений и никого принять не может, а когда принесли взятку, он отослал ее обратно, говоря, что Ван Помещик не за того его принял и что купить его нельзя.
Тогда Ван Помещик, вздыхая, вернулся домой, он понял, что взятка была слишком мала, а так как это случилось перед жатвой пшеницы, то серебра у него почти не было, и он знал, что ему придется просить помощи у брата. А еще сын его сидел в тюрьме, и нужно было еще послать еды и постель, чтобы облегчить его участь. Распорядившись об этом и послав за Ваном Купцом, Ван Помещик сел в своей комнате, опустив голову на руки, и стал ждать, а жена его, забыв всякие приличия, ворвалась к нему и в отчаянии призывала всех богов в свидетели того, что ей приходится терпеть в этом доме.
Но на этот раз Ван Помещик не тронулся с места, несмотря на все ее вопли и упреки, потому что он до глубины души был потрясен тем, что сын его очутился во власти начальника полиции. Но Ван Купец пришел очень спокойно, делая равнодушное лицо, как будто он ничего не знает, хотя слух уже облетел весь город, и так как история была соблазнительная и непристойная, ее уже знала каждая служанка, знала и его жена, и не только рассказала ему, но и прибавила от себя, с величайшим удовольствием повторяя все снова и снова:
– Я так и знала, что из сыновей этой женщины ничего хорошего не выйдет, да и отец у них тоже распутный.
Но теперь Ван Купец сидел и слушал эту историю в том виде, как рассказывали ее отец и мать молодого человека, а они старались изобразить проступок молодого человека сущим пустяком, и Ван Купец притворялся, что верит его невинности и думает только о том, нельзя ли как-нибудь похитрее освободить его. Он
