Шрифт:
Закладка:
Магическое измерение работает по таким же принципам. Когда мы тихо и осторожно используем его силу, то можем называть себя колдунами. Когда тянем руки к тому, что под запретом, то платим за свою дерзость непомерную цену.
Ох, мысли гуляют, как перепившие портовые грузчики. Видимо это некий отходняк, который навалился на меня после успешно осуществлённого плана, ставкой в котором была моя жизнь. Нечто подобное у меня было после налёта на имение Кольшеров. Тогда тоже пару дней ходил, словно с похмелья: звенящая пустота в голове и вата в конечностях.
Хмыкнув, дотронулся пальцами до деревянного борта лодки, ощущая свежевырезанные руны. Да-а… пришлось дополнить изначальную рунную цепочку, добавив символов, которые позволили отразить удар ренегатов-оборотней, а там подоспел Люсьен и несколько его ребят. От колдунов Бортомса, напавших на меня, остался лишь один, который сбежал, теряя перья и по итогу так и не объявился. Скорее всего нашёл свою смерть где-то в пучине морского дна. В лучшем случае — наткнулся на корабль, но любой мало-мальски опытный морской офицер тут же определил бы его как беглого мага, с соответствующим итогом: казнь на месте или плен (если есть возможность). В первом случае тело сохраняют, чтобы доставить в порт и сдать на руки Тайной полиции, которая уже и будут выяснять подробности случившегося (у них, как я знал, есть ориентиры на всех живых магов, которые сохраняют два года, а потом утилизируют — используют при побегах и опознании). Если нет возможности сохранить труп от гнили и насекомых, то тщательно зарисовывают (или описывают) его черты, надеясь, что хотя бы таким образом будет возможность провести расследование. Но обычно сбежавшего колдуна стараются пленить. Тогда и проблем нет — сдать в порту и все дела. Вот только для этого нужен антимагический амулет, который прикладывают к волшебнику, сковывая ему руки. Тогда «всесильный маг» превращается в самого обычного подростка.
В общем, не завидую я беглецу. Очень вряд ли он сумеет как-то отбрехаться. Смерть или тюрьма, вот что его ждёт.
У нас же итог противостояния завершился тем, что вместо почти четырёх десятков живых колдунов, осталось чуть более двадцати. Из простых людей погибло две лодки матросов, по двенадцать человек в каждой, неполная лодка солдат — семеро. И люди, которые были вместе с Гиделием — ещё четверо. То есть, ровно тридцать пять человек.
— Так и так бы сдохли, — буркнул недовольный Ресмон, когда я поделился с ним своими мыслями. — Магов стало в два раза меньше, значит, еды тоже.
Как я говорил, моего товарища ранили. Не смертельно, но серьёзно. Две пули прилетело в бедолагу: одна в бедро, другая в брюхо. На месте не убило, но кровью истечь мог легко. Благо, что страдальца вытащили его бывшие (или нет?) друзья: Ольфрен и Гилтав, своевременно дотащившие до лекарей.
Два этих профессиональных предателя меняли стороны как перчатки, если бы имели о последних какое-то представление. Честно, с каждым днём я отношусь к ним всё хуже, но на конфликт не иду — не то время и не то место.
Благо, что ко мне претензий не возникло, Лири Нилас моментально рассказала Гиделию, что именно я стал инициатором расправы над ренегатами, а также подкинул ему записку. Торкус подтвердил. Правда последний уже не мог быть полноценным сдерживающим фактором власти Гиделия, в связи с тем, что его матросы изрядно сократились в числе. Их и раньше было меньше солдат, но сейчас разница стала слишком очевидной. Торкусу пришлось выбирать — или подчиниться, или примкнуть к одной из образовавшихся сторон, коих оказалось четыре: Гиделий и его люди, преимущественно из обычных солдат, инсуриев (без брони), слуг и парочки сионов; Люсьен, под крыло которого сбежались практически все оставшиеся маги (и немного простых людей); сионы с маленькой группой колдунов, преимущественно целителей; и мы — несколько сионов, Нилас со своей Тайной полицией, а также трое магов, включая меня.
Торкус выбрал нас. Может, причиной было то, что я лично общался с ним до начала заварушки?
Так или иначе, теперь решения принимались советом, в который входило четверо человек: Гиделий, Нилас, Люсьен и Румгер (представитель группы сионов). Впрочем, «совет» — скорее формальность, чем нужда. Итог решений очевиден — продолжить путь и как можно быстрее вернуться на маршрут, которым ходят пароходы Империи, надеясь, что нас сумеют обнаружить и подобрать.
Однако, каждый хотел почесать за пузико чувство собственной значимости, а потому важно надувал щёки, ежедневно собираясь в группу и обсуждая одни и те же темы: дорога, пища, шторм. Правда теперь к ним добавился ещё один пункт: контроль магов.
Хах, теперь колдуны, казалось, едва ли не стали всеобщими изгоями, хоть от наших услуг не спешили отказываться. Нужда в еде и воде оказалась выше принципов, а потому, хочешь не хочешь, а маги продолжили играть ту же самую роль: всё вернулось на круги своя.
Проснувшись следующим утром от ярких лучей восходящего солнца, ощутил, как ко мне прижимается Люмия. Хоть на каждом из нас и была тонкая рубашка, которые регулярно стирались и чинились с помощью производственной магии, я отчётливо ощущал тепло её тела.
Несколько секунд я рассматривал её лицо и подрагивающие веки, которые знаменовали скорое пробуждение — солнце не оставляло другого выбора, а потом осознал: моя рука была по хозяйски перекинута через тонкую девичью талию и создавала ощущение самой настоящей парочки.
Хотя это и в самом деле всё больше превращалось в правду. Лишь я, да она (наверное) продолжали это отрицать. Есть ли смысл? Если уже даже спать стали вместе, пусть и речь лишь об обычном сне.
Слабо улыбнувшись, ласково провёл ладонью по её спине, заставив Люмию потянуться, будто кошку, а потом открыть глаза.
— Привет, — чуть шире улыбнулся я.
— А-ага, — слегка удивилась она, а потом осознала в какой мы позе. — Кирин?
В ответ подцепил её уже двумя