35 лет спустя

– Лида, подойди! – крикнул Алексей. – Американцы запустили свой реактор!

– Не хочу, – отозвалась жена, которая работала за мольбертом в соседней комнате. – Это было ожидаемо, что они могут сказать интересного? С союзниками поделятся?

– Не хочешь идти – не иди. Жди, пока я посмотрю новости, потом скажу. Незачем нам перекрикиваться.

Алексей ещё десять минут смотрел телевизор, потом выключил и пошёл в маленькую комнату, где жена устроила себе мастерскую.

– Реактор выдал три мегаватта, – сказал он, – следующий будут делать мощнее. А с европейцами поделятся, это и к бабке ходить не надо. Союзникам помогут ради того, чтобы грохнуть наш газовый бизнес и оторвать от трубы Западную Европу. Только без газа они долго не обойдутся, а потом перекроем трубы. Газ и самим пригодится. Ты читала сегодняшнюю газету?

– Не буду я читать, – ответила жена. – Она лежит на столике, можешь взять. Там же и вчерашняя, которую ты тоже не смотрел. Прежде чем браться за газеты, рассказал бы хоть, как у вас идут дела, а то в последнее время стал неразговорчивый. Будто и нет в доме мужа.

– Надоело мне всё, Лидочка! Покупаем продовольствие, роем землю, как кроты, и прячем. Дело давно запущено и делается фактически без моего участия. Так, вожу рукой. Подземные производства сейчас строят другие, и слава богу! Мне и грибы уже давно сидят в печёнках! А производство БВК из нефти отдали Комитету по кормам. Со следующего года начнём заниматься хлореллой, но я пока не знаю, кому это поручат.

– И это говорит мой муж! – делано возмутилась она. – Знаешь, как тебя называют в министерстве?

– Знаю! – буркнул он. – Вечный Алекс. Знаешь, как уже надоел этот грим?

– Мне, что ли, поплакаться? – рассердилась Лида, бросая работу. – Ты думаешь, мне ничего не надоело? Регулярно закрашивать несуществующую седину, делать морщины и председательствовать в Союзе художников! Некрологи эти бесконечные! В последнее время заставляю себя браться за кисти! И терплю из-за тебя и твоего дурацкого бога, который лишил меня радости быть матерью! Зачем мне вечная молодость, которую приходится скрывать от людей, если за неё нужно платить такую цену? Я хотела взять ребёнка из детского дома! Напомнить, что ты тогда сказал? Ты остался молод телом, но ведешь себя как старый дед! Когда мы были близки в последний раз? Или тебе уже надоела и постельная работа? Конечно! Столько телодвижений и без малейшего результата. А то, что мне нужно твоё тепло и хоть капелька радости, уже не в счёт? Ты когда-то говорил, что любовь ко мне придаёт тебе силы, а сейчас жалуешься на их отсутствие! Значит, нет и любви?

– Что ты такое говоришь! – Алексей вскочил и обнял дёрнувшуюся жену. – Прости дурака! Как любил, так и люблю, но мне стало казаться, что ты меня сторонишься. И ещё чувство вины...

– Точно дурак! – она уткнулась ему в грудь и сказала то, что не собиралась говорить: – Лёша, Старостин умер. Мне Галя звонила три дня назад, когда ты был в командировке. Обширный инфаркт. Его уже похоронили. Не хотела тебя расстраивать...

– Ладно, – он погладил её волосы. – Я уже стал к этому привыкать. Пройдёт лет десять, и не останется никого из тех, с кем я начинал, а нам тогда не поможет никакой грим. Хотя многие уже привыкли к тому, что руководство приходит и уходит, а Самохины остаются.

– Недавно видела Кузнецова. Стал старенький и ходит с палочкой. Ему год назад исполнилось восемьдесят. Ещё пошутил, что его стараниями председатели Совмина передают тебя своим преемникам как символ власти.

– Не меня, а книги, – невесело усмехнулся Алексей. – Раньше они были при мне, а теперь я при них. И спихнули на меня министерство, после того как похоронили трёх министров, наверное, чтобы больше не тратиться на похороны. Я тебе тоже не хотел кое о чём говорить, чтобы не расстраивать. Ещё это испортило настроение. Мне сообщили, что нами всерьёз заинтересовались на Западе. Информация пришла от англичан, но где англичане, там и американцы. Так что нам с тобой увеличивают охрану.

– Да, это паршиво, – согласилась Лида. – Мне было выше крыши и одного телохранителя. Что привлекло этих сволочей? Наш возраст?

– Наверное. И многим известно о моём особом положении в правительстве.

– У меня и так не было настроения работать, а теперь оно пропало окончательно, – сказала Лида, откладывая кисти. – Сейчас будут передавать недельное обозрение новостей. Иди включать телевизор. Посижу с тобой и посмотрю, что делается в мире.

Они прошли в гостиную, где Алексей включил телевизор и пододвинул для жены второе кресло.

– Вчера американцы запустили очередной пилотируемый корабль к своей станции, – сказала она мужу. – Пока не началось обозрение, скажи, что с нашими кораблями. Уже два года никуда не летаем.

– И пока не полетим, – ответил он. – Спутники для разведки, связи и метеорологов запускаем, а пилотируемые полёты – это слишком дорогое удовольствие, которое почти не даёт отдачи. Вот закончим с ядерным двигателем, тогда можно летать. А химия – это несерьёзно.

– И сколько вам с ним возиться? – с иронией спросила Лида. – Даже до взрыва с ним не было больших подвижек. Только