Давай… ты спокойно постоишь, ну или сядь… куда-то, — я вздохнул, оглядев комнату, встал с кровати и отошел к стене, чтобы не увидеть чего-то не того, когда она будет садиться, — послушай меня внимательно, постарайся понять. А я постараюсь хорошо объяснить. Идет?

Наклонив голову — видимо, так думается лучше — Тога села на кровать, обняв колени, и настороженно наблюдая за мной.

— … знаешь, у многих людей есть некие… поведенческие девиации. У всех. Кто-то курит, кто-то пьет, а кто-то терпеть не может и то, и то. Кто-то любит хорошо прожаренное мясо, кто-то — слабой прожарки. Кому-то нравятся девушки, кому-то парни, и это не всегда совпадает с полом. Кому-то сносят башку чулки и юбки, а кто-то тащится от офисных брюк. Верно? Мы все разные, но у всех есть что-то, что заставляет биться сердце чаще. Что-то, о чем мы мечтаем. Что-то, чего мы жаждем, что нас заводит, ради чего мы готовы на многое — качаться, работать, ездить куда-то, выходить из зоны комфорта.

Я ответил на незаданный ей вопрос:

— Да, в твоем случае это кровь. Но смотри: как я уже сказал, все люди имеют такие желания. У кого-то сильнее, как у тебя, их сложно контролировать. У кого-то слабее. Но все люди умеют контролировать такие собственные позывы — и удовлетворяют их там, где это приемлемо — курят в местах, где разрешено, спят со своей девушкой, в борделе, с резиновой куклой или просто в темноте, наедине с тематическим сайтом. Не лезут под юбку к симпатичной студентке в автобусе в толпе народа. Чем ты отличаешься?

Я понимал, что говорю о вещах чрезмерно вульгарных и пошлых, тем более для такой серьезной темы, но так и не смог придумать примера лучше.

Тога порозовела.

— У тебя — сложная причуда. Очень сильное желание, очень сложно контролировать. Но сложно — это все еще возможно! Ты — я имею в виду, именно ты, не твоя причуда, а ты — ведь хочешь быть моим другом, верно? И, наверное, подружиться с парой милых девушек с нашего курса? — я бил наугад, но что-то подсказывало, что я на верном пути. — Это возможно. Со мной вот уже почти получилось!

Я постарался ей искренне улыбнуться. Хотя, наверное, скорее это выглядело как симптом зубной боли.

— Но друзья, все-таки, плохо относятся к тому, если их РЕЖУТ НОЖОМ! Они перестают быть друзьями от такого! А потом истекают кровью, умирают, заканчиваются, и больше у тебя нет друзей! И ты совсем одна! Снова!

Блондинка в бледно-синей футболке всем телом вздрогнула и уставилась на меня, будто впервые увидев.

— … одна, как и была до этого, верно? Химико… если ты не хочешь оставаться одна, и хочешь иметь друзей, настоящих, которые помогут, как я сегодня, и разделят с тобой секреты, и поговорят, как мы говорим, и не будут считать тебя ненормальной и монстром… тебе нужно контролировать себя. Найти безопасный для друзей, да в принципе для людей, способ утолять жажду. Вот и все. Чтобы не рисковать жизнью друзей. Чтобы контролировать причуду и быть человеком, а не идти у нее на поводу и терять все и всех: друзей, жилье, семью, учебу, себя…

Она отвернулась и опустила голову.

Я посмотрел на нее, собираясь увидеть убийцу и психопата…

Но увидел только маленькую школьницу, жизнь которой с самого детства тяжело с ней обходилась. Куда там Мидории… для Тоги до самого конца так и не нашлось своего Всемогущего.

Тут я сам наклонил голову вбок.

… или нашлось?

Хрипло поговорил:

— Сейчас я предлагаю тебе свою помощь. Конкретно сейчас. Шанс иметь друзей, которые тебя понимают, шанс иметь настоящую жизнь, в которой тебя примут такой, какая ты есть. Потому что ты мне тоже нравишься, и я тоже хочу с тобой дружить. Дружба проявляется так: люди помогают друг другу в трудную минуту. Однако мнение друзей нужно учитывать. Я тебе помогу. Пойду тебе на встречу. А ты будешь меня слушать. Идет?

Тога подняла глаза, и я понял, что она плачет. Просто тихо сидит на моей кровати, стискивая коленки, и беззвучно роняет слезы на мою растянутую футболку.

Я проглотил комок в горле. Никогда не мог привыкнуть к подобному зрелищу.

«Забавно будет, если она сейчас просто играет в роль, а ты переоцениваешь свои способности доморощенного психолога», — мелькнула мысль. Мелькнула и пропала.

— Встань.

Девушка медленно поднялась с кровати.

— Ты хочешь пить мою кровью. И «стать мной», чтобы это не значило. Так? — спросил я.

Химико рвано кивнула, глядя в сторону.

— Но я — твой друг. Друга нельзя убивать. Друга нельзя резать, потому что ему будет больно, а дружба на этом закончится, и ты останешься одна.

Ладно, нельзя убивать и резать «человека» — пока что слишком сложный концепт. Остановимся на «друге», донесем, закрепим. Может быть, получится ее подружить еще с кем-то, кто не убежит в ужасе.

Надеюсь, в ближайшие недели она никого не прибьет, а там прорвемся…

— Посмотри на меня.

Желтые глаза посмотрели на меня, и меня проняло то, сколько разных эмоций там было намешано. Горечь, боль, паника, грусть, радость, недоумение, удивление, восхищение… вряд ли я понял даже половину, мне в принципе всегда казалось, что в глазах невозможно прочитать эмоции, но… в одном ее чувстве я был уверен.

Надежда. Сильнее всего жгла взгляд надежда.

Я надеюсь, что не пожалею о том, что сейчас сделаю. Я реально надеюсь.

— Я готов с тобой делиться… частью… крови. Моей. Я буду это делать, если ты будешь слушать меня, не причинять вреда другим людям и контролировать свою жажду. Потом найдем и другие способы, как тебе научиться справляться с причудой, но пока так.

Глаза девушки расширились, заблестели, румянец выступил… но вот безумной ухмылки не появилось. Казалось, она просто была слишком шокирована для этого.

Я протянул ей руку — предплечье левой руки — и, не зная что еще добавить, сказал:

— Это называется компромисс. Нож там, в столе…

Не знаю, что ей для этого надо. Трубочка, как для коктейля?

Помедлив, Тога приблизилась ко мне, медленно раскрыла рот — и впилась в мое предплечье своими клыками, смотря мне прямо в глаза.

Иллюстрации:

Справа главный корпус и там же, за деревьями, спортивные площадки, по центру «променад», слева ряды общаг.

Унылая общажная комната.