- Свиновет не тобою создан, владыка тьмы, но твоим отцом - грандиозным злодеем, чье имя до поры окутано завесой забвения. Ибо если будет произнесено оно, то пробудятся от спячки древние боги тьмы и хаоса….

- Андреем его звали, - машинально бросил Стасик.

- Его звали Андрей! - благоговейно пробормотали заговорщики. - Владыка тьмы Андрей!

- Какой еще владыка? Хватит наговаривать на папу. Меня с дерьмом смешали, еще и предка решили опорочить. Не позволю папу с мамой очернять.

- У тебя была мама? - изумилась Фальда. - Мы слышали, что ты родился в чреве тьмы, и она исторгла тебя на погибель всему живому.

- Вас обманули. Я родился как все, из... ну, вы поняли, откуда. И прекращайте уже сочинять про меня гадости.

- А почему у него закупорен рот? - спросила Злюка, указав на пленника. - Разве не самое приятное в пытке, это услаждение своего слуха криками страдающей жертвы?

- Нам это известно, - виновато покраснев, признался Грапс. - Но уж больно жертва попалась неправильная. Стоит открыть ей рот, как сразу начинает рассказывать о своих детях. А у него их немерено. Сколько мы насчитали?

- Восемь, кажется, - подсказала Фальда. - Его послушать, так он зачал всех детишек в Гильторне.

- Зачем он говорит вам о своих детях? - удивилась Злюка.

- Да мы и сами понять не можем.

- Очень странно, - покачала головой беглая принцесса. - Я хочу услышать это сама. Выньте этого кролика из чулана.

Грапс и Намур вошли в нишу, схватили стул и выволокли его в комнату. Пленник дергался и сдавленно мычал сквозь кляп. Он с безумной надежной смотрел на новые лица. Точнее, на одно лицо, поскольку физиономию Стасика скрывала тряпичная маска. Возможно, мужик решил, что эти новые люди как-то помогут ему.

Грапс развязал узел и вырвал кляп изо рта жертвы. Вместе с ним наружу хлынули кровавая слюна и пронзительный крик.

- Заклинаю! - захлебываясь, закричал мужик, обращаясь к Злюке. - Молю вас, добрая госпожа. У меня дети. Кто будет их кормить?

- Я не буду, - быстро открестилась Злюка. – Властелин, а ты?

- Не впутывай меня в это, - проворчал Стасик. - Я вообще предлагаю отпустить человека.

Злюка тяжело вздохнула:

- Властелин, зачем?

- Потому что он человек! Потому что он ни в чем перед нами не виноват! И еще у него дети.

- Опять дети. Да что вы все время о каких-то детях? Речь не о детях, владыка. Речь о том, что отпускать мужика опасно. Он видел наши лица.

- Мое не видел, - быстро сказал Стасик.

- Тебе-то хорошо, ты монстр без лица и души. Но вот нас он опознает.

- Нет! - закричал пленник. - Я никому не скажу! Клянусь! Я сегодня же покину город, заберу семью и уеду на другой край света. Клянусь вам!

- Я ему верю, - сказал Стасик.

- А вот меня гложут сомнения, - призналась Злюка.

Она окинула пленника взглядом. Его явно пытали неоднократно и разными способами. Притом некоторые раны несли на себе следы гноения. Кое-где вокруг порезов кожа покраснела и вспухла, что могло указывать на заражение. Вряд ли этот бедолага был в состоянии покинуть город. Ему требовалась срочная помощь хорошего целителя.

- Пожалуйста! - выл пленник. - Я никому ничего не скажу. Я буду нем, как могила....

Произнеся страшное слово, он испуганно замолчал.

Злюка, повернувшись к Стасику, заявила:

- Властелин, есть как минимум три причины, почему нельзя опускать этого типа на волю.

- Хорошо. Назови их.

- Причина первая: он тотчас же нас сдаст.

- Я этого не сделаю! - взвыл пленник.

- Причина вторая, - не слыша его воплей, продолжила Злюка, - он все равно не жилец.

- Нет, это не так! - замотал головой давящийся слезами пленник. - Я сильный. Я выкарабкаюсь.

- И, наконец, причина третья: с какой стати нам вообще его отпускать? Ребята поймали мужика, пытают его, осваивают полезное ремесло. Опять же, получают удовольствие. Свиностас, ты же не отнимешь игрушку у своих отроков.

- Это живой человек! - закричал Стасик. - Это не игрушка!

- Я человек! Человек! - выл пленник.

- Да, это человек, - согласилась Злюка. - Но и твои отроки уже большие. Не на кошках же им практиковаться.

Стасик чувствовал, что он проигрывает это спор. Его аргументы звучали неубедительно. Апелляции к гуманизму не имели никакого успеха в злодейской среде - Злюка просто не понимала, о чем он толкует. Да и подпольщики тоже. Оставался последний козырь - проявить непреклонную волю и приказать. Он темный властелин. Если он прикажет, остальные подчинятся. Но тут Стасик вспомнил приведенные Злюкой аргументы и придержал коней. Ведь спасенный мужик может нарушить данное обещание, и помчаться жаловаться на своих терзателей куда следует, что заметно осложнит жизнь темному властелину и его компании.

Но тут Стасик вновь взглянул на несчастного мужика, и его сердце сжалось от сострадания.

- Я не могу этого допустить! - заявил он. - Приказываю - освободите его!

- Свиностас! - возмутилась Злюка. - Так нельзя.

- Такова моя воля! - повысил голос Стасик. - Немедленно развяжите его и отведите наружу.

Для подпольщиков слово властелина было законом. Они быстро развязали многочисленные узлы, и мужик, обретя свободу, тут же рухнул перед Стасиком на колени.

- Благодарю вас, добрый господин! - разрыдался он. - Век не забуду!

- Не смей обзывать Свиностаса добрым, грязный подлец! - закричала Злюка.

- Мои детки... Моя жена... Господин! - выл страдалец.

Подпольщики схватили его, подняли, надели на голову мешок и повели наружу. Оставшись наедине со Стасиком, Злюка неодобрительно уставилась на него.

- Властелин, я перестаю тебя понимать, - сообщила она строго.

Стасик отмалчивался.

- К чему этот неуместный акт доброты? Только не говори, что тебя растрогали рассказы о голодных детях....

Тут Злюка осеклась, и уставилась на Стасика уже не с осуждением, а с благоговейным восторгом.

- Властелин! - выдохнула она. - Я все поняла! Ты решил позволить этому червю выкормить свое потомство, дабы затем умучить и детей его и внуков. Какое коварство! Какая игра в долгую! Чем лучше я узнаю тебя, тем больше поражаюсь твоей злодейской мудрости.

- Да, да, все так, - поспешил согласиться Стасик. - Именно это я и задумал.

- Мне еще