Шрифт:
Закладка:
— Хенри?
Лаура Хеланто, видимо, сказала что-то, а я был занят своими мыслями. Бросаю взгляд на нее и понимаю, что, скорее всего, так оно и есть. Она смотрит в сторону «Клубничного лабиринта» и, разумеется, видит то же, что и я. На переднем плане — «Клубничный лабиринт», а внутри него прыгают и толкаются наши клиенты. Один из них разлегся перед входом в лабиринт, возможно, демонстрируя другим посетителям свой протест, или просто от усталости. И сразу за «Клубничным лабиринтом» — ярко-зеленые крокодильи головы. Это сложенные в штабель каноэ от «Крокодильей реки». Те самые каноэ, что Кристиан не успел установить в «реку».
— Я спросила тебя: это «Крокодилья река»?
— Да.
Лаура Хеланто поворачивается ко мне:
— По-моему, она не пользуются популярностью. Да и не работает толком.
— Оба наблюдения верны, — отвечаю я, испытывая некоторую неловкость, когда ловлю как всегда отмеченный искренним интересом взгляд ее синих с зелеными лучиками глаз. Неловкость усиливает и то, что у Лауры гораздо больше опыта в сфере управления парками приключений, чем у меня. — Мы отправим «Реку» обратно поставщику.
— Неужели «Финская игра» тебя не предупредила, когда ты заказывал оборудование? Насколько я помню, с ними было очень приятно работать. Я больше знаю о современном…
— Недоразумение, — говорю я. — Проблема быстро разрешится.
Сначала мне трудно понять выражение лица Лауры Хеланто. В следующий момент она улыбается:
— Парк твой, конечно. Мне на мгновение пригрезилось, что я все еще тут работаю.
Она вдруг наклоняется вперед, быстро целует меня в губы и так же стремительно отстраняется. У меня в голове грохочет поезд метро.
— И зачем идти на склад? — говорит Лаура.
— Не знаю, — отвечаю я честно. — Обычно чтобы что-нибудь там взять — инструменты, запчасти, стройматериалы…
Лаура Хеланто смеется, уж не знаю почему, и указывает на рулон скотча у меня в руке.
— Поможешь мне еще Лемпицкую разметить?
Не самый плохой день — если не думать о том, что все, относящееся к Парку, либо находится в опасности, либо само по себе опасно, либо просто не так, как должно быть. Забыть обо всем этом, разумеется, невозможно, но присутствие Лауры Хеланто отодвигает эти заботы на второй план. Причем она даже не раздражает меня так сильно, как я мог предположить, хотя я знаю, что мне еще нужно решить кучу проблем.
Одна из этих проблем, разумеется, Юхани, с которым мы — почему-то — за весь день не встретились. Это странно, но сегодня весьма кстати. Я ничего не рассказываю Лауре о наших с ним отношениях, и сама она не касается этой темы. Когда после обеда я размечаю ей площадку перед муралом О’Кифф и с особым тщанием измеряю длины алюминиевых дуг, Лаура Хеланто снова улыбается и говорит, что мы — хорошая пара.
Думаю, она так считает в художественно-математическом смысле.
Пять часов и двадцать две минуты спустя мы занимаемся с ней любовью.
9
— Завтракать. Мама говорит, иначе ты опоздаешь.
Все это для меня в новинку. То, что я вижу вокруг, перед собой и по сторонам. В первый момент я не понимаю, где я и что со мной происходит. Потом вспоминаю — сразу все. Разумеется. В моих воспоминаниях нет ничего необычного. Единственная странность — что я во сне… испытывал счастье.
Сначала мы работали в Парке, проводили измерения и делали разметку. Потом поехали на машине ко мне домой, где я дал Шопенгауэру сухого корма, паштета и лакомство для кошек, поменял в миске воду и сказал, что ухожу на всю ночь. Это не заинтересовало Шопенгауэра в той степени, в какой я предполагал. Затем мы отправились к Лауре в Херттониеми, где нас ждали бодрствующая няня и спящий ребенок.
И наконец, я сам поспал в объятиях Лауры Хеланто, после чего мы занялись кое-какими приятными упражнениями; они не только подняли нам настроение — думаю, эта зарядка нам обоим пошла на пользу, — но и принесли мне такое расслабление, какого я, похоже, никогда раньше не испытывал. Мне кажется, я не преувеличиваю.
Туули стоит в дверях спальни. Я в квартире у Лауры Хеланто, у нее в постели. Под ее одеялом. В ее желтой футболке. На груди надпись большими черными буквами: THE PRETENDERS. Притворщики.
— Спасибо за приглашение, — говорю я. — Буду примерно через одиннадцать минут.
Туули еще какое-то время стоит в дверях и, кажется, наблюдает за мной. Я выжидаю, и вскоре она исчезает. Нахожу свою одежду, отправляюсь умываться, принимаю душ за три с половиной минуты, причесываюсь, одеваюсь, обхожу угол по дороге в гостиную, которая одновременно является и столовой, продолжающей кухню. Лаура и Туули сидят за столом. Лаура улыбается.
— Каша, хлеб, яйца, — перечисляет она, показывая на еду на столе. — И кофе. Кипяток для чая в чайнике.
— Спасибо. — Я сажусь за стол напротив Лауры.
— Хорошо спалось? — спрашивает Лаура, и в ее глазах вспыхивают лукавые искорки.
— Замечательно, — отвечаю я.
Туули смеется. Не знаю почему. Кладу себе каши и при этом осматриваюсь. Окна пятого этажа расположены над кронами деревьев, из них открывается вид на залив перед Старым городом, на другой стороне — район Арабианранта. Утро одновременно тусклое и светлое. Стены в гостиной желтые, цвета летнего солнца, мебель вперемешку старая и новая. Полагаю, что так и задумано. Я точно не могу сказать, что означает слово «уютная», но склонен предположить, что эта комната именно такова. Приступаю к каше и вдруг понимаю, что проголодался. Похоже, сочетание искусства и интима заставляет забыть о регулярном питании. Я хочу сказать, что каша очень вкусная и приготовлена просто замечательно, но Лаура меня опережает:
— Юхани звонил.
Пытаюсь проглотить кашу, сразу ставшую комом в горле.
— Юхани? Тебе?
— Он сказал, что не дозвонился до тебя.
Телефон у меня выключен, это правда. Я обратил внимание, что аккумулятор сел, как раз когда снимал с себя брюки. В
