— Собственно говоря, предложений два, — говорит Куйсма Лохи. — Немедленное и долгосрочное.

Ничего не отвечаю.

— Немедленное предложение — это прямая продажа, деньги на стол, — говорит Куйсма Лохи. — Я покупаю все сто процентов акций Парка сразу и полностью. Моя цена — семьсот пятьдесят тысяч евро.

Лохи делает паузу, и Юхани как будто каменеет. Все в нем застывает, даже не сходящая с губ улыбка превращается в гримасу.

— Долгосрочное предложение более внушительное, — продолжает Куйсма Лохи. — Оно обязывает вас продолжить работу в Парке в течение трех лет и предполагает выход на определенные целевые показатели. Для начала я готов инвестировать в Парк, выкупив десять процентов его акций за сто тысяч евро. Эта инвестиция обязывает нас обоих к дальнейшему сотрудничеству. Другими словами, за каждые двадцать процентов роста годового оборота я отдаю сто пятьдесят тысяч евро, за которые мне одновременно переходит десятипроцентная доля в Парке. А через три года, если задачи по увеличению коммерческого оборота будут достигнуты, я выкуплю оставшийся портфель акций за миллион евро.

Куйсма Лохи делает паузу. Похоже, ждет, что я начну просчитывать в уме настоящую стоимость предложенных вариантов — как для меня самого, так и для компании. Разумеется, именно этим я и занимаюсь. И довольно быстро прихожу к выводу, что эти предложения могут быть привлекательными, если думать только о моей личной выгоде и только в краткосрочной перспективе. Но если прикинуть, что по большому счету выгодно для Парка и его работников, особенно с учетом длительной перспективы, то становится очевидным заложенное в этом предложении семя зла. Не говоря о том, как именно Лохи предполагает добиться роста годового оборота. Я совершенно не уверен, что хочу выжимать из детей дополнительные деньги, как это предлагает Куйсма Лохи.

— Вы ведь актуарий, специалист по страховым рискам, — говорит Куйсма. — И разумеется, хотите посчитать все самостоятельно. Если я правильно понимаю, ваш брат скорее склоняется к первому предложению.

Я встречаюсь взглядом с Юхани. Он быстро отводит глаза, но я успеваю разглядеть в них признание вины, отчаяние и стремление к немедленным действиям. Разумеется, я держу в голове, что мне надо, так сказать, позаботиться о том, чтобы Юхани оставался всем доволен. Что в данный момент представляется весьма непростой задачей.

— Я и впрямь актуарий, и это означает, что мне нужно спокойно все обдумать.

Я снова бросаю взгляд в сторону Юхани, на лице которого буквально забетонировалась натянутая улыбка.

— Разумеется, — говорит Куйсма Лохи и, похоже, впервые замечает, что перед ним стоит маффин «Шоколадный гном». Он смотрит сначала на «гнома», потом на меня.

— Как вы думаете, они к нему прикасались?

— Кто?

— Эти мелкие неряхи.

Понятно, что Куйсма Лохи имеет в виду наших клиентов.

— Думаю, это совершенно невозможно, — говорю я, немного обидевшись за Йоханну. Она поддерживает на кухне, включая морозильные камеры, безупречную чистоту и порядок. — Мы все делаем для того, чтобы никто не прикасался к тому, к чему не должен.

Закончив фразу, смотрю на Юхани. Он быстро переводит взгляд на Куйсму Лохи. Тот, в свою очередь, отрывается от созерцания маффина и принимается разглядывать наших посетителей, которые едят и громко разговаривают чуть поодаль.

— Я возьму маффин с собой, — говорит Куйсма Лохи.

Мы с Юхани провожаем Куйсму Лохи до выхода. По дороге Юхани показывает Парк. Я иду позади, словно слежу за тем, что они делают, и за их разговором. Он выглядит во многих отношениях глупо. Они уже и так поговорили. И Юхани пообещал то, что пообещал.

Мы наблюдаем за тем, как Куйсма Лохи вместе с «Шоколадным гномом» садятся в новенький сверкающий черный «ягуар» и с подчеркнутой неторопливостью скрываются из виду. Я выжидаю еще с минуту и осматриваюсь, чтобы убедиться, что поблизости никого нет и нас не могут услышать. В вестибюле пусто, если не считать Кристиана, но и он расположился за стойкой метрах в двенадцати от нас. Только я собираюсь сказать, что обо всем этом думаю, как Юхани уже переходит к изложению своих мыслей.

— Хорошо прошло. Лучше, чем я думал. Честно говоря, мне пришлось понервничать. Очень славный разговор получился. Многообещающий.

В голосе и в самом облике Юхани что-то изменилось, появилась какая-то легкость. Я уже не так убежден в своей правоте, как всего несколько минут назад. Чувствую, что у меня уже нет той уверенности. Юхани всем корпусом поворачивается ко мне, и в его глазах читаются радость и волнение — как при нашей первой встрече после его возвращения.

— Ты ведь, разумеется, ознакомился в свое время с завещанием, подготовленным моим адвокатом, — говорит он, — и помнишь подпункты, касающиеся условий продажи?..

В ту же секунду я понимаю, что и впрямь хорошо помню эти условия. Если бы память мне изменила… Но это крайне маловероятно.

— Спасибо, Хенри, — продолжает Юхани.

— За что?

— Что ты был сегодня таким конструктивным.

— Конструктивным?

— Ну, никаких этих коэффициентов корреляции и кумулятивных конъюнктур.

— Кумулятивных конъюнктур не существует в природе.

— Именно это я и хочу сказать, — улыбается Юхани и похлопывает меня по плечу.

Затем он поворачивается и направляется в сторону игрового павильона. Я не понял ни слова из того, о чем он говорил.

С первым пунктом завещания я сверяюсь сразу же, как только добираюсь до своего кабинета. Достаю документ, переданный мне несколько месяцев назад адвокатом, и читаю его, пока не дохожу до параграфа об условиях возможной продажи Парка. Перечитываю и понимаю, что запомнил все правильно. В подпунктах подробно изложено, кто может быть выгодоприобретателем при передаче прав на Парк новому владельцу. Согласно документу, одним из таких выгодоприобретателей являюсь я, владелец. Второй выгодоприобретатель — выбранное для этой цели самим Юхани лицо, которым может быть и… Юхани.

Доли распределяются поровну.

Половина — мне.

Половина — Юхани.

7

Текстовые сообщения иногда похожи на шифровки. Во всяком случае, у меня складывается такое впечатление. Лаура Хеланто предпочитает общаться посредством текстовых сообщений, и они поступают мне во множестве. Стараюсь ответить на каждое, хотя иногда толком не знаю, что написать. Да и вообще, как ответить на эсэмэс, в котором нет никаких актуальных тем для обсуждения, не говоря о вопросах, — сплошные разноцветные значки. Я насыпаю Шопенгауэру ужин, сажусь за стол на кухне и начинаю выбирать иконки для отправки. В то же время понимаю, что тяну с ответом