57

Впрочем, обратите внимание на признание Циммерна, что имя Иисуса могло бы быть, «пожалуй, неисторическим».

58

Что «охранитель» здесь читается не «nozer», a «schomer», как ядовито отмечает Вейс, — это, конечно, ничуть не меняет дела, равно как и то, что жители Палестины около начала нашей эры для слова «охранять, хранить» употребляли не еврейское «nazar», а арамейское «ne’tar»; ведь, как известно, секты обычно предпочитают как раз старинные, древние слова (архаизмы), и здесь все дело заключается не в слове, как таковом, а в смысле этого слова.

59

В противоположность немецким теологам, которые не могут опровергнуть гипотезы Смита, хотя бы на филологических основаниях, Carus признает возможность этого выведения имени и в то же время считает невероятным существование местности Назарета в эпоху Иисуса. Больше того: в своей книге «The Pleroma, an essay on the origine of Christianity», 1910 г., он считает даже «абсолютно исключенной» возможность, чтобы «назарянин» означало «человека из Назарета». Впрочем, недавно и Шмидель выступил против Вейвеля в защиту филологической допустимости гипотезы Смита. После этого упрек в «грубом невежестве и незнании семитических языков», который бросил Вейнель по адресу Смита, оказывается совершенно неосновательным.

60

Также и М. Брикнер относительно гипотезы Смита говорит следующее: «Прежде всего заслуживает внимания его указание на то, что прозвище «назорей» для Иисуса, на основании Матф., 2, 23, невозможно вывеси от названия города Назарета, но что оно является именем дохристианской иудейской секты».

61

По словам М. Мюллера, «галиль», заимствованное из коптского языка, означает также «водяное колесо». Водяное же колесо могли (по мнению Фурмана) видеть в созв. Ориона, причем спицы этого «колеса» были бы представлены четырьмя главными звездами Ориона, ступица — звездами его пояса, вращается же оно падающей» «водой» Млечного пути. Если повешенный 21 псалма понимался в качестве Ориона, а последний — в качестве «галиля», и затем созвездие Ориона, как мы уже видели, стоит в астральной связи с «nazar = нецер», — Гиадами, то отсюда могло бы быть выведено также рождение спасителя в Назарете.

62

Довод фон-Содена за историчность Иисуса на основании «запаха палестинской земли» кажется мне таким же, как если бы кто-либо на основании многих, относящихся в сказанию о Вильгельме Телле, имен местностей около Фирвальдштедтского озера пожелал заключить об историчности Телля. Может быть, это делает какой-нибудь швейцарец — содержатель гостиницы, но чтобы какой-нибудь «исследователь-историк»...

63

Это касается также и попытки более точного определения даты распятия, каковую недавно предпринял некий А. Штенцель (A. Stentzel). В качестве таковой даты он указал на 3 апреля (14 нисана) 33 года, потому что на полдень того дня пало лунное затмение, каковое в Иерусалиме, впрочем, было видимо только в самом конце его, хотя рассказ евангелистов заставляет думать о полном солнечном затмении (Матф., 27, 45; Марк, 15, 33; Лука, 28, 44 сл.), таковое же падало на ноябрь 29 года. «Кто при наличии таких убедительных доводов (!) говорит еще о мифе, — замечает открывший этот великолепный факт, — тот, если только он вообще в состоянии логически мыслить, поступает так вопреки своему собственному убеждению». На это я могу только воскликнуть вместе с Вейсом: «И орудуют такими средствами!» А что целый ряд даже уважаемых газет осмеливается предлагать своим читателям такую... чушь, — это замечательный показатель той неспособности к самостоятельному суждению и той безмозглости, которую они предполагают у читателей. Против подобных «доводов» из астрономии можно было бы напомнить раз навсегда, что солнечные затмения, землетрясения и прочие катастрофические явления природы являются непременными и постоянными мотивами при создании картин рождения и смерти искупителей, вроде Кришны, Диониса, Будды и т. п. Да, говорят, и при рождения Цезаря чудесная звезда возвестила это событие, а при его смерти произошло землетрясение; нечто подобное рассказывали также о рождении и смерти Августа, жизнь которого даже современные ему писатели не раз сравнивали с жизнью божественного спасителя.

64

По словам Нила, младшего современника Епифания (ум. в 430 г.), они были не христианами (в тогдашнем смысле), а нечто вроде рехавитов, жили в палатках, воздерживались от вина и других произведений культуры и проводили жизнь в крайней простоте. Это согласовалось бы с предположенным выше внутренним родством назореев с назиреями.

65

Интерес к гностицизму возродился после открытия в 1945 году египетской библиотеки Наг-Хаммади, собрания редких раннехристианских и гностических текстов, включая Евангелие от Фомы и Апокриф Иоанна. В научных исследованиях широко обсуждается классификация гностицизма: считать ли его межрелигиозным явлением либо отдельной религией. Ученые признали влияние на гностицизм таких источников, как эллинистический иудаизм, зороастризм и платонизм, а некоторые отметили возможные связи с буддизмом и индуизмом, хотя доказательства прямого влияния последних источников неубедительны.

66

Хвольсон утверждает, что врагами Иисуса, собственно говоря, были не фарисеи, а саддукеи, и это они вызвали его осуждение. Исторически это не совсем правдоподобно, как это основательнее показал Штейдель. Однако, если здесь и есть известная доля истины, то она заключалась бы в том, что нечестивые враги «праведника книги Премудрости Соломона, которая, как мы видели, сильно повлияла на картину страданий Иисуса, — эти враги, действительно могли быть поставлены в связь с саддукеями, раз мы читаем в 2, 22 сл. этой книги: «И они и» познали тайн божиих, не ожидали воздаяния за святость и не считали достойным награды душ непорочных. Бог создал человека для нетления и соделал его образом вечного бытия своего». Но что характеризовало настроенных по-мирски, в противоположность фарисеям, саддукеев, так это как раз то, что они не верили в бессмертие и вечную награду или наказание за гробом.

67

Это — понимание Смита, который в своем «Весе Deus» пытается показать, что первоначальное христианское движение было протестом против многобожия, «крестовым походом на защиту единобожия».

68

Тем более, что вера в Таммуза, Озириса, Аттиса и т. д. вовсе не предполагала у верующих представления о реальном, историческом Аттисе, Таммузе и т. д., наоборот.

69

Вейс называет «неясностью, которой нельзя было бы ожидать от философа»,