выругался, узрев, что на листе передо мной лишь только цифры и напрочь отсутствуют какие-либо расчеты, но мне на чье-либо мнение тогда было ровным счетом плевать, я размеренно продолжала:

– Через десять минут затем они окажутся в зоне непосредственной видимости со станцией «Лунетта», тогда им следует начать маневр заход на стыковку. – Я подняла карандаш от листа бумаги, на котором и в самом деле вывела только цифры, соответствующие исходным данным и своим окончательным расчетам. – Также им необходимо заблаговременно связаться со станцией и попросить станцию корректировать их курс в процессе сближения.

Натаниэль сделал шаг ко мне. Вдохнул, как будто собирался спросить, полностью ли я уверена в только что сказанном, а затем кивнул и посмотрел на часы.

Было 12:33.

– Неукоснительно следуй тому, что она предложила.

Клири обратил свой взгляд на Клемонса и, поколебавшись долю секунды, кивнул, а затем слово в слово повторил то, что менее чем минуту назад было сказано мною, и, судя по размеренности и монотонности его голоса можно было подумать, что информацию эту он зачитывает со страниц папки, только что взятой со стеллажа библиотеки.

Бенкоски ответил со спокойствием, под стать спокойствию Клири:

– Принято, Канзас. Запускаем двигатель.

Следующие полчаса тянулись и мчались стремглав одновременно. Как на то посмотреть.

Сама не знаю, как оказалась у стола, за которым сидели Миртл и Басира, и принялась вместе с ними отслеживать траектории полета двух космических кораблей.

Вскоре к громкой связи в зале подключилась «Лунетта»:

– Мы отчетливо видим модуль. Различаем даже детали его конструкции.

Модуль все еще был в нескольких милях от станции, и если пилотирующий его астронавт допустит сейчас хотя бы малейшую ошибку, модуль проскочит мимо и ошибку исправить уже не удастся.

– Ноль целых семь десятых мили до цели. Приближается со скоростью тридцать один фут в секунду.

Теперь все зависело от Бенкоски. Он с нами, да и вообще ни с кем не разговаривал, поскольку летный врач приказал астронавтам в модуле, дабы сберечь наличествующий кислород, по возможности хранить молчание.

– 2724 фута. Скорость – 19,7 фута в секунду, – доложила «Лунетта».

Совсем близко. Пожалуйста, пожалуйста, пусть с ними все будет в порядке.

– 1370. 9,8 фута в секунду.

– Канзас. «Лунетта». Мы тормозим. – В голосе Бенкоски слышались хрипы.

Я обменялась взглядом с Клири.

– Пятьдесят футов, и скорость стабильно падает, – сообщил оператор с «Лунетты».

В Центре управления, казалось, никто не дышит, как будто все мы вместе пытались сохранить воздух для Бенкоски и Малуфа.

– Канзас. Модуль благополучно пристыковался.

Зал вокруг меня взорвался радостными возгласами и благодарственными молитвами, я же в изнеможении уткнулась лицом в стол. Уж больно близко до последней секунды маячила неудача, и, если бы аварийная ситуация произошла на Луне, где и в помине не было космической станции, на которую можно было бы благополучно переместиться, мы бы сейчас слушали, как умирают астронавты.

* * *

Мы переступили порог квартиры, и Натаниэль немедля выронил портфель и захлопнул дверь ногой. Его руки обхватили мою талию и притянули меня к нему. Он поцеловал меня в шею, согрев ее своим дыханием.

– Ты – просто чудо.

– Я – всего лишь вычислительница.

– И классный пилот к тому же. – Он поцеловал меня уже выше шеи. – Да и астронавт тоже.

– Всего лишь кандидат в астронавты, – немедля поправила его я.

– Кандидат в астронавты – лишь до поры. – Натаниэль легонько ущипнул меня за шею.

– Эй! – Я рассмеялась и повернулась в его объятиях лицом к нему. В квартире было почти темно, и лишь уличные фонари сквозь окно доносили сюда свой призрачный свет. – Кто-то другой непременно допер бы, что необходимо немедленно запускать двигатель.

– Разумеется, допер бы, да только вряд ли достаточно быстро. – Он провел тыльной стороной ладони по моему лбу. Его кожа была прохладной и шершавой. – Нам чертовски повезло. И ты сегодня явилась отменной нашей удачей, и удача та пришла только благодаря сочетанию твоего опыта и экстраординарного, утонченного ума. Так что позволь мне все-таки называть тебя чудом.

– Ну, уж не знаю, не знаю. Звучит, однако, чрезмерно пафосно. – Я нашла пряжку его ремня.

Натаниэль развернул меня так, что я оказалась прижатой спиной к стене, а затем, проведя руками по моим бокам, опустился передо мной на колени.

– Ну все ж позволь поклоняться тебе.

Его руки пробежались по внутренней стороне моих бедер под юбкой, и я вскоре ахнула.

– Подтверждаю, поклонение прошло успешно, – доложил тут же он.

* * *

Через месяц после того, как стало известно об операции Паркера, я, как обычно в понедельник, явилась на утреннее собрание, и оказалось, что он уже сидит там, а голову его жестко удерживает шейный бандаж. Он похудел и, я бы сказала, осунулся, а под глазами у него залегли глубокие тени, чего я не видела, даже когда его мучили проблемы с ногами. Как бы ни изменился он внешне, его сущность изменений не претерпела, и следовало это из того, что, когда я его увидела, он, откинувшись на спинку кресла и оглядывая собравшихся подле него, со смехом говорил:

– …поэтому я и предложил, что если следует сбросить общий вес модуля, то придется астронавткам свои сумочки оставить дома.

Парни рассмеялись. Николь подняла свою чашку с кофе и спросила:

– Считаешь, что наши сумочки весят больше, чем твои обремененные излишком спермы яйца?

Тут я полюбила ее даже сильнее прежнего.

В комнату, оставляя за собой шлейф зловонного дыма, какой испускает срочно требующий ремонта двигатель внутреннего сгорания, вошел Клемонс и немедля пресек на корню возможную перепалку:

– Ладно, ладно, люди. Давайте приступим к работе. Паркер. Рад твоему возвращению.

Я взяла чашку кофе и устроилась на своем привычном месте рядом с Николь. Наклонившись, прошептала:

– Ты – мой герой.

– Можно подумать, что его рана – боевая, и оттого с ним все носятся, что с писаной торбой. – Она открыла папку, делая вид в то же время, что всецело обращает свое внимание на Клемонса. – Я слышала, что причина, по которой ему пришлось сделать операцию, заключалась в том, что необходимо было извлечь здоровущую занозу из его задницы.

– Тогда получается, что операция реального успеха не принесла.

– Судя по всему, не принесла.

Вскоре собрание вошло в привычный ритм, и мы принялись прорабатывать планы на неделю. Пока не было Паркера, я с каждым днем убеждалась, что женщины становятся все более интегрированы в Проект, но теперь – с его возвращением, судя по всему, все вернется на круги своя.

– Пас-Вивейрос и Клири, вы будете, несомненно, рады узнать, что симулятор наконец-то отремонтирован, так