Шрифт:
Закладка:
– Ты почему не подошел? – спросил парень, осматривая Гущина.
– Думал, что не меня.
– А что ты на карманы-то уставился? Не бойся, железки не ношу. – Он вытащил руки, повернул их ладонями вперед, а потом похлопал по карманам. – Мне эти игрушки ни к чему.
– Я и не боюсь, с чего вы взяли.
– Вежливый, на «вы».
– Могу и на «ты».
– Тебя Юркой зовут?
– Допустим.
– Правда, что ты мастер спорта по боксу?
Гущин не ответил. Он никогда боксом не занимался. Ходил в школе в секцию гимнастики, добился третьего разряда и бросил, некоторое время ворочал штангу, но рельефные мышцы появились только от культуризма.
– А что, тренер нужен?
– Да нет, ни разу не бил мастеров спорта. Интересно попробовать.
«Сказать “нет” – подумает, что струсил; сказать “да” – придется драться, если, конечно, этот оригинал не шутит. А силенка в нем, видно, дремучая. Но драться просто так?!»
– А за что мы будем драться?
Парень с жалостью посмотрел на него.
«Неужели можно подумать, что я его боюсь?»
– Ты не бойся. – Он кивнул на дружков. – Один на один.
– Лодька, дурак, ты чего выдумал!
Они повернулись и увидели Юльку. Она подбежала, схватила парня за руку и потащила в сторону.
– Ишь ты, чего надумал. Я тебе устрою драку. Снова на три года захотел? Вот я матке-то расскажу, она тебе устроит драку.
– Да ты что, Юль, с чего ты взяла? Чё кидаешься! Мы же знакомимся.
Теперь Гущин вспомнил дом, во дворе которого он добывал червей. Юлька тащила за руку упирающегося парня. Его дружки поднялись и подошли поближе. На лавке остался один, и Гущин узнал вчерашнего знакомого Гену Ходырева. Теперь он начинал догадываться, откуда шел у парня интерес к мастерам спорта. Он стоял на месте и посматривал, как бы не обидели его спасительницу.
А Юлька упрямо тянула парня за руку.
– А вы чего, как на концерте бесплатном, выстроились! – кричала она.
– Да пусти, чего ты пристала.
– Иди домой, кому сказала.
– Да ладно тебе, разоралась, как на собственного.
Кто-то из дружков попытался шутить, но парень посмотрел на него – и тот замолк.
– Пойдешь домой?
– Иду, иду.
Разгоряченная Юлька возвратилась к Гущину.
– Пошли, я провожу. Ты не бойся его, теперь он не тронет.
– А почему я должен его бояться?
– Ладно, петухи. Пойдем уж. Его раз впятером поймали и то не могли справиться.
Юля замолчала и до самой гостиницы шла, глядя под ноги. Гущин вспомнил, что после пляжа он ее не видел.
– Может, заглянешь на чаек?
Она покачала головой, но, помедлив, зашла, осмотрела комнаты.
– Молодец, чисто у тебя.
– Слушай, а кем ты работаешь?
– Да в отделе кадров числюсь, а так в общежитии и здесь. Ты на меня сильно рассердился?
– За что?
– Ну за то?
– За что «за то»?
– Да ну тебя, будто не знает, за что. – Она отступила к двери. – За Люську, вот за что.
И убежала.
– За Люську, – повторил Гущин и засмеялся, вспомнив, что три дня назад он страдал из-за Люськи.
8
Лемыцкий встретил его разговором о заработанной в субботу болячке. Смеясь, он рассказывал, как испугалась жена, увидев язвочку, и чуть было не прогнала к врачу. Во время рассказа в кабинет заглянули шофер и Шелудько. Лемыцкий повторил историю и для доказательства оголил спину и продемонстрировал.
– За кислотой уехали? – спросил Гущин.
– Машины нет, – ответил Лемыцкий, заправляя рубаху и продолжая смеяться.
– Почему же вы сидите?
– А что, на себе теперь ее носить? – подал голос шофер. Он сидел, закинув ногу на ногу, и крутил на пальце связку ключей.
– Почему нет машины, когда твоя под окошком стоит?
– У меня крытая. Мне на ней народ возить.
– Обещали к обеду, – подсказал Лемыцкий.
– Процесс уже начался. Зачем она к обеду, нам останавливаться нельзя. – Гущин схватился за трубку и стал набирать номер Ухова. Диск заедало, и он медленно отрабатывал назад. – Иван Трофимыч, срочно нужна машина.
– Во-первых, здравствуйте.
– Ну здравствуйте. Понимаете, процесс уже начался и останавливать крайне нежелательно.
– Во-вторых, где вы, голубчик, раньше были?
– Ну знаете, это уже прямые заботы заказчика, только сейчас не время разбираться.
– Постараемся, только вы, молодой человек, слишком круто взяли: наши заботы, ваши заботы. Мы знаем свои заботы.
Оставалось ждать. Бездействие злило. Гущин нашел Федора Ивановича и пожаловался, как его страшно подвели с машиной. Он говорил так, словно Афонин может помочь ему, и на какое-то время поверил, что может. Но бригадир развел руками. Гущин не успокаивался. Ему необходимо было, чтобы велась какая-нибудь работа, чтобы Афонин ему в чем-то помогал, казалось, что если этот человек приступит сейчас к работе, к любой, лишь бы только относилась к чистке этого проклятого котла, и все сдвинется с мертвой точки: и машина успеет прийти, и к ночи начнут циркуляцию раствора.
– Пойдем, Федор Иванович, к насосам, сальники заменим, а то войлок кислоту не удержит. А еще «обратку» на щелочение отглушали. Заглушку нужно снимать.
Обе лампочки над баком не горели. Афонин послал его за электриком, а сам пошел искать набивку для сальников. Электриком оказался Шелудько. Гущин отвел его к баку и побежал на дорогу посмотреть, не идет ли машина. Машин было много, но на ТЭЦ ни одна не заворачивала. Он постоял и вернулся к Афонину. Федор Иванович сидел в слесарке возле раскрытого металлического ящика, тяжелого, как сейф.
– Слышь, Василий, ты мне растолковал бы, что за химию ты затеял. Как оно все будет происходить и каким способом.
– Способом, говоришь, способов много, только мы пользуемся одним и тем же. Старая отработанная схема: соляная кислота заливается в бак, туда же добавляют растворенный ингибитор, потом разбавляют кислоту и насосами качают в котел, во все нижние коллектора. Раствор по экранным трубам поднимается в верхний барабан и оттуда по «обратке», которую вы со сварным тянули, сливается в бак. И вот так будем циркулировать часов шесть, а может, двенадцать – я буду смотреть по анализам. Потом сливаем неотработанную кислоту, моем котел водой и проводим нейтрализацию щелочью. Потом еще раз моем и вырезаем контрольный образец. Старый и простой метод.
– А твоя-то роль какая?
– Рассчитать количество кислоты и учуять, когда сливать, чтобы не вымыть до дыр.
– И не ошибался?
– Да пока нет. А сегодня
