Шрифт:
Закладка:
В июне отношения между «Новой жизнью» и большевиками накалилась до передела. За статью Р. Григорьева «Война с Сибирью», напечатанную в № 114 (329) от 12 июня 1918 г., «Новая жизнь» подверглась третьему в своей истории приостановлению (на этот раз – на 4 дня) – Петроградский комиссариат по делам печати усмотрел в ней призыв к поддержке сибирского (белого) правительства и агитацию против борьбы с этим правительством. № 115 (330) вышел в воскресенье 16 июня 1918 г. Редакция с возмущением писала:
«Советская власть осталась себе верна: в момент, когда вновь над революцией скопились грозовые тучи, первым ее судорожным движением было “додушить” то немногое из независимой печати, что еще осталось в живых. Наступление, провозглашенное в воззвании Сов[ета] На-р[одных] Комиссаров, началось с победоносного закрытия “Новой жизни”. Ничего другого от власти, боящейся света и гласности, трусливой и антидемократичной, попирающей элементарные гражданские права, преследующей рабочих, посылающей карательные экспедиции к крестьянам, – нельзя было и ожидать. Не первый раз уже обречена “Новая жизнь” насильственному молчанию: ее закрывали Пальчинские, ее закрывают Зофы и Володарские».
15 июня Гиппиус писала в своем дневнике: «Кузьмин (заместитель Володарского) объявил, что соц [пластические] газеты будут закрывать без суда (уже закрыл), а на буржуазные накладывать штраф до полумиллиона, “они сами и сдохнут”. Уже наложил: на “Новую жизнь” 50 тысяч» [Гиппиус, 2004, с. 476].
Политическая обстановка середины лета 1918 г. настолько обострилась (усиление гражданской войны, слившейся с интервенцией, тяжелое экономическое положение), что 16 июля 1918 г. – ровно через месяц после последнего приостановления – решением СНК «Новая жизнь» была снова закрыта, на этот раз – навсегда: «16 июля в 6-м часу дня в редакцию газеты “Новая жизнь” явился представитель комиссариата по делам печати и предъявил ордер, по которому Петроградское издание “Новой жизни” закрыто навсегда» [Вайнберг, 1990, с. 8].
Горький подписал протест редакции и тотчас же апеллировал к Ленину, справедливо полагая, что без его ведома или согласия на эту акцию никто не решился бы. «Дорогой Владимир Ильич! – писал Горький. – Вопрос о “Новой жизни” принял очень острую форму, рабочие и служащие требуют определенного ответа: будет “Н[овая] Ж[изнь]” или нет? Из помещения редакции латыши вытурили И.П. Ладыжникова, Гржебина, Базарова. Очень прошу Вас – ответьте – по возможности скорее – разрешите Вы газету или нет? День стоит нам 10 тысяч. Убедительно прошу Вас сказать – да или нет?».
Письмо Ленину не помогло. Публицистов «Новой жизни» Ленин критиковал еще до Октябрьского переворота, не приемля ни их позиции по отношению к войне, ни их призывов к согласию социалистов разных оттенков. Тем более критицизм «якобы интернационалистов» стал, по мнению Ленина, неуместен в обстановке все обострявшегося внутреннего и внешнего положения. Члены Петроградского комиссариата советовались по вопросу закрытия газеты с Лениным, который ясно выразил свое отношение:
«Конечно, “Новую жизнь” нужно закрыть. При теперешних условиях, когда нужно поднять всю страну на защиту революции, всякий интеллигентский пессимизм крайне вреден. А Горький – наш человек… Он слишком связан с рабочим классом и с рабочим движением, он сам вышел из “низов”. Он безусловно к нам вернется».
В середине января 1919 г. Горький в письме обратился к Ленину с предложением возобновить газету: «…не находите ли Вы теперь удачным возобновление “Новой жизни”? Если – да, то хорошо бы, чтоб эта газета вышла одновременно с газетой меньшевиков, – настаивать на одновременности меня побуждают соображения отнюдь не материального характера». Газета меньшевиков «Всегда вперед» начала выходить 22 января 1919 г., но уже 26 февраля была закрыта постановлением ВЦИК. В первом пункте проекта резолюции ВЦИК, написанного Лениным, отмечалось, что статьей «Прекратите гражданскую войну» в номере от 20 февраля газета «окончательно доказала свое контрреволюционное направление». Вопрос же о возобновлении «Новой жизни» с тех пор больше не поднимался. Итак, до окончательного закрытия в июле 1918 г. общественно– литературная социал-демократическая газета «Новая жизнь» трижды подвергалась временному приостановлению. В истории «Новой жизни» нашла отражение цензурная политика властей в революционной, постмонархической России.
Список источников и литературы
1. Вайнберг И. Горький, знакомый и незнакомый // Горький М. Несвоевременные мысли. Заметки о революции и культуре. М.:, 1990.
2. Галушкин А.Ю. В защиту свободы печати: «Газета – протест», «Слову – свобода!», «Щит» // De Visu. 1993. № 4.
3. Гиппиус З.Н. Петербургские дневники. 1914—1919– Нью-Йорк; М., 1990.
3. Горький М. Поли. собр. соч. Письма: В 24 т. М.: 2004.
4. Ленин В.И. Поли. собр. соч. М.: 1962.
5. Летопись литературных событий в России конца XIX – начала XX в. (1891 – октябрь 1917). Вып. 3 (1911 – октябрь 1917). М.: 2005.
Октябрьская революция и российские мусульмане
Л. Гурджиев
Заявленная тема необъятна. Она включает в себя две столь гигантские сферы социально-духовного бытия, что подробное научное исследование каждой из них едва ли уместится в одной книге. Цель данной статьи несколько сужена. Предлагается рассмотреть вопрос участия мусульман и их организаций в российских событиях, охватывающих сравнительно небольшой временной отрезок – от революционного переворота осенью 1917 года до начала гражданской войны весной 1918-го. Предыдущая исламская история освещается схематично. Последующее участие исламских партий и движений в гражданской войне требует отдельного рассмотрения.
Острота (во многом искусственная), которую приобрело положение ислама в современной России, делает необходимым не простое изучение, а тщательное препарирование его истории. Сто лет назад мусульмане, да и все остальные получили, как позитивный, так и негативный опыт революционной и контрреволюционной борьбы.
В постсоветский период появилась масса научных, полу-научных и вовсе ненаучных публикаций на означенную тему. Большинство из них преподносят события важнейшего отрезка времени и его исламской составляющей в антисоветском и антикоммунистическом ключе, неся следы явного политического заказа. Это – не обвинение. Это – констатация непреложного факта, что историография в любом обществе выполняет роль идеологической обслуги правящего класса.
Конечно, всегда были и есть честные историки, труд которых, совпадая или не совпадая с официальной точкой зрения, не является плодом конъюнктуры. Однако буржуазная власть, укрепившаяся практически на всём постсоветском пространстве, естественным для неё образом заботится о соблюдении своих интересов, активно привлекая для этого историческую науку и довольно жёстко подчиняя её себе. Подчеркнём ещё раз: данное явление закономерное. Вопрос заключается в том, насколько конкретная классовая позиция (сейчас модно маскировать её под «независимую») соответствует критериям объективности, помогает ли она народам правильно осознать свои роль и место в прошлом, настоящем и будущем?
При этом нельзя не затронуть
