мне не нужны последователи Эрасистрата со своими пустыми разглагольствованиями о том, почему больным лихорадкой нужно давать пищу, так как у меня есть рассуждения самого Эрасистрата, о которых я уже упоминал ранее. Так, в третьей книге “О лихорадках” он описывает воспаления, возникающие из-за избытка крови, а в первой книге сочинения “О ранах” многократно говорит, что голодание помогает избавить вены от излишка старой крови, чтобы затем они наполнились новой кровью. Итак, что же он пишет? “С этим согласуется и то, что раненым, если у них имеется воспаление, нельзя давать пищу. Ведь вены, опустошенные от питательных веществ, с большей легкостью примут кровь из артерий”. Итак, согласно Эрасистрату, голодание может излечить воспаление постольку, поскольку является средством опустошения вен. Ведь он говорит, что голодание при воспалении стало обычной практикой не по какой-то иной причине, а из-за того, что опустошенные вены с большей легкостью примут кровь из артерий. Но зачем же, скажите, ради богов, заставлять больного долго страдать, когда вены можно опустошить быстро и легко — посредством вскрытия?» (7–8, 176–177 К).

Эрасистрат прекрасно понимает, что необходимо очищать организм, Гален с ним согласен. Однако Гален, исповедуя гиппократовский принцип индивидуального подхода к лечению пациентов, очень хорошо чувствует опасность схематизации. Порой при стремительном ухудшении состояния пациента надо действовать решительно и быстро: «Ради Зевса, объясните, почему, если необходимо избавиться от лишней крови, надо прибегать к самому слабому из средств, ведущих к этому, отвергая средства, которые могли бы быстро привести к желаемой им цели?» (8, 178 К).

Если это верно относительно первого принципа Эрасистрата — лечения длительным голоданием, то будет также правильно по отношению ко второму — применению давящих повязок при воспалительных процессах: «Неужели даже в том случае, когда избыток крови поднимется к груди и возникнет опасность разрыва какого-либо сосуда, он будет не вскрывать вены, а перевязывать конечности шерстяными повязками? Оказывается, для Эрасистрата достаточно ограничиться только перевязками! О боги! Если уж ты собираешься использовать средство, отводящее лишнюю жидкость, неужели ты не понимаешь, что вскрытием вен это достигается гораздо лучше, чем сложными перевязками? В самом деле, мне удавалось посредством вскрытия вен избавить многих больных даже от непрерывных кровотечений. Но Эрасистрату, я думаю, такие вещи не были известны» (8, 178 К).

И Эрасистрат, и Гален понимают, что необходимо избавить пациента от избытка крови[128]. Разница в том, что Эрасистрат рекомендует методы консервативные, а Гален выступает за активную хирургическую тактику по индивидуальным показаниям: «Но мне кажется, что я зря утруждаю себя, когда можно напомнить тебе твои собственные слова. Не сам ли ты говорил об этом в первой книге сочинения “О здоровье”, в том месте, где, сначала описав причины избытка крови в сосудах, затем говоришь о лечении этого состояния, заявляя, что цель всех этих способов — опустошение сосудов? Там ты писал, что одним больным помогают одни средства, а другим — другие. Для устранения “переполнения”, как ты решил называть избыток веществ в венах, ты рекомендуешь физические упражнения, многочисленные омовения и облегченное питание» (8, 179–180 К).

Гален не устает напоминать о том, что все пациенты разные, и поэтому одна и та же определенная болезнь может проявляться по-разному у разных больных. В связи с этим арсенал терапевтических вмешательств должен быть достаточно широк и применяться индивидуально: «Так вот, ты говоришь, и говоришь правильно, что эпилептика не следует лечить от излишнего полнокровия с помощью водных процедур и омовений, а того, у кого есть опасность разрыва внутренних сосудов, — с помощью гимнастических упражнений. Ведь напряжение, вызываемое гимнастическими упражнениями, создает опасность разрыва сосудов под грудной клеткой просто при их слабости, безо всякого переполнения» (8, 180 К).

Третий, после полного голодания и давящих повязок, способ «опустошения вен», по Эрасистрату, — так называемая тонкая диета. Гален выделяет этот способ именно как третий, хотя из его рассуждений становится ясно, что аргументы Эрасистрата в пользу этой диеты те же, что и в отношении воздержания от пищи. Видимо, сам Эрасистрат обозначал его как отдельный вид лечения, разделяя «тонкую диету» и голодание, поэтому Гален также излагает свои аргументы последовательно.

Великий римский врач напоминает: «Отсутствие пищи не принадлежит к разряду вещей сущих, так же как слепота или глухота: все это есть отсутствие чего-либо. Питание принадлежит к разряду вещей сущих, и назначение этой вещи — поступление в организм питательных веществ. Отсутствие же питания и само не является чем-то сущим, и назначение его ты не сможешь определить, как определяешь назначение потения, вскрытия вен и клизмы, то есть опорожнение, или назначение пищи, то есть питание. Так вот, голодание есть середина между тем и другим, то есть между опорожнением и питанием. Само по себе оно не питает и не опорожняет» (8, 183 К). Если использовать голодание «в сочетании с другими методами, которые по природе своей приводят к опорожнению, то причиняемый таким лечением вред превысит пользу, приносимую опорожнением» (8, 186 К).

В своем сочинении «О вскрытии вен, против Эрасистрата» Гален выступает с позиций апологетики патогенетического принципа и идеи индивидуального подхода к лечению пациента. По его мнению, любая болезнь имеет определенный механизм развития, на который и следует воздействовать всеми имеющимися в распоряжении врача методами. Один из них — венотомия, применяемая по строгим показаниям и с учетом анатомии пораженной воспалительным процессом части тела.

ΓΑΛΗΝΟΥ. ΠΕΡΙ ΦΛΕΒΟΤΟΜΙΑΣ ΘΕΡΑΠΕΥΤΙΚΟΝ[129]

1. Τοῖς περὶ φλεβοτοµίας σκοπουµένοις ἓν µὲν καὶ πρῶτον ἐστὶ πρόβληµα σκέψασθαι τὰς διαθέσεις τοῦ σώµατος, ὅσαι δέονται κενώσεως. εἶθ’ ἑξῆς δεύτερον ὅσαι τῆς διὰ φλεβοτοµίας, ὡς πολλαὶ εἰσὶ διαθέσεις, ἄλλαι µέν τινος κενώσεως, οὐ µὴν φλεβοτοµίας δεόµεναι. τρίτον ἐπὶ τούτοις σκέµµα διακρῖναι τοὺς δυναµένους ἀλύπως ἐνεγκεῖν τὴν κένωσιν. εὑρίσκεται γὰρ ἡ µὲν διάθεσις ἐνίοτε δεοµένη φλεβοτοµίας, ὁ κάµνων δ’ οὐ φέρει αὐτὴν ἤτοι δι’ ἡλικίαν, ἢ δι’ ὥραν τοῦ ἔτους, ἢ διὰ τὴν τῆς χώρας φύσιν, ἢ διὰ κάκωσιν τοῦ στόµατος τῆς γαστρὸς, ὃ καταχρώµενοι πολλάκις ὀνοµάζουσι στόµαχον, ὥσπερ ἀµέλει καὶ νῦν ἐν ὅλῳ τῷ λόγῳ χρώµεθα τῇ προσηγορίᾳ βραχυλογίας ἕνεκεν. εἰσὶ δὲ οἳ καὶ διὰ τὴν ἕξιν ὅλου τοῦ σώµατος οὐ φέρουσι φλεβοτοµίαν, εἰ καὶ µάλιστα αὐτῆς τυγχάνοιεν ὅσον ἐπὶ τῷ νοσήµατι δεόµενοι. ἢν δὲ δὴ καὶ ταῦτα διορίσηταί τις, ἡ περὶ τοῦ µέρους σκέψις ἡµᾶς διαδέχεται, καθάπερ ἐπὶ παντὸς ἄλλου βοηθήµατος. εἶθ’ ἑξῆς ἡ περὶ τῶν φλεβῶν ἃς χρὴ τέµνειν· ἐζήτηται γὰρ ἱκανῶς καὶ περὶ τούτων, ἆρά γε διαφέρει µηδὲν ἣν ἂν ἐθελήσῃ τις τέµνειν φλέβα, ἅπασαι γὰρ