числа рисков: «Но оставим женщин и обратимся к мужчинам. Узнай же, что те из них, которые из-за кровотечений регулярно избавляются от лишней крови, не болеют, а те, у кого таких опорожнений не происходит, заболевают тяжелейшими недугами. Неужели ты и таким мужчинам не будешь делать кровопусканий, даже если они заболеют воспалением легких? Или ты будешь стоять и наблюдать, как эти люди умирают, только для того, чтобы не отказываться от своих ложных убеждений? Скорее всего, ты так и поступишь! Я же много раз вылечивал с помощью кровопускания не только это заболевание, но и судороги, и даже водянку» (5, 166 К).

Кровопускания и менструации, характеризуемые Галеном как способы естественного избавления от излишка крови, трактуются великим римским врачом в свете принципа Гиппократа «лечить противоположное противоположным»: «Кто же не знает, что противоположное лечится противоположным? Ведь это не только мысль Гиппократа — так думают все люди. Но мне кажется, что тебя[127] тщеславное стремление полемизировать с Гиппократом сделало безумнее всех прочих живых существ. Ведь все они, руководствуясь природой, каждый день лечат голод пищей, переполнение — опустошением, переохлаждение — теплом, а жар — охлаждением. Чем же иным является пища, если не возмещением какого-либо недостатка в организме? Что есть выделение экскрементов, как не удаление излишка вещества из прямой кишки? Что есть мочеиспускание, как не естественное лечение переполнения мочевого пузыря?» (6, 167 К).

Гален подчеркивает преемственность своих взглядов на венотомию и взглядов Гиппократа, который обозначил закономерный принцип произведения венотомии: вскрывается крупная вена, ближайшая к воспаленному органу. «Ближайшая» в данном случае означает не только анатомическую, но и функциональную близость: вскрытие конкретной вены должно обеспечить необходимый объем оттока жидкости из воспаленной ткани. Вместе с тем надо понимать, что свои идеи относительно венотомии Гиппократ формулировал в значительной степени эмпирически, исходя из уровня анатомических знаний своей эпохи.

Например, во время написания «Корпуса Гиппократа» врачи еще не вполне разделяли венозную и артериальную части кровеносной системы. «φλέβες» в текстах «Корпуса» — это кровеносные сосуды «вообще», четкое разделение их на вены («φλέβες») и артерии («ἀρτηρία») было предложено Праксагором, а определенная разница в анатомическом строении тех и других описана еще позже. Гален основывается на идеях Гиппократа, однако он самостоятельно формулирует практические аспекты применения венотомии, имея более глубокие познания в анатомии и общей патологии: «Так вот, утверждение о том, что если опасность для здоровья вызвана избытком крови, то следует удалить излишнюю кровь, — это, как я сказал, слишком просто и очевидно для высокого гиппократовского искусства медицины. А хотелось бы мне поговорить о том, каким образом следует производить вскрытие вен, в какое время и до какой степени удалять лишнюю кровь. Необходимо знать, когда надо вскрывать вену на лбу, когда — вены в углах глаз или под языком, а когда — так называемую плечевую вену. Также надо знать, как вскрывать вены под мышками, под коленями или возле лодыжки. Всему этому учит нас Гиппократ, и именно это я считаю подлинной врачебной наукой» (6, 168–169 К).

Здесь мне кажется уместным вновь обратить внимание на стиль Галена: он порой бывал весьма эмоционален. Так, в рассуждениях о преемственности своих идей идеям Гиппократа, Гален периодически позволяет себе резкие выпады в адрес Эрасистрата: «И лишь Эрасистрат в своем тщеславном стремлении соперничать с Гиппократом отрицает очевидные для всех вещи и оттого оказывается более неразумным, чем журавли» (6, 168 К).

Создается впечатление, что по ходу изложения эмоциональное напряжение автора все больше и больше возрастает: «Если бы ты, о Эрасистрат, оказался в состоянии немного открыть уши, а скорее — душу, и воспринять слово истины, забыв на время неприязнь к Гиппократу, я бы сказал, что ты достоин его искусства» (6, 169 К).

Подобные фрагменты из текстов Галена интересны читателю, но не содержат ценных сведений для историка. Однако надо быть осторожным и внимательно читать Галена. Например, в рассматриваемом сочинении есть несколько отрывков, в которых автор довольно эмоционально критикует Эрасистрата и своих современников, его последователей. Великий римский врач ругает своих оппонентов не только за отказ от проведения вено-томии, но и за неверные подходы к применению очищающих и мочегонных средств и т. д. Вдруг Гален задает вопрос: «Разве сам Эрасистрат не пользовался очищающими средствами и не давал вино, разбавленное холодной водой, больным холерой, а также некоторым другим больным?» И продолжает: «При этом данное средство, по словам Эрасистрата, следует давать больному не в любой момент, а именно в критическом состоянии» (7, 171 К).

Это вновь указывает на значение произведений Галена как источника: свидетельства автора очень добросовестны, когда речь идет о конкретных примерах из клинической практики. Теперь, благодаря переводу «О вскрытии вен, против Эрасистрата», мы знаем, что Эрасистрат уделял внимание состоянию пациента в терминальной стадии холеры. Современная наука об инфекционных болезнях указывает на значение обезвоживания и интоксикации при летальном исходе заболевания. Что же делал Эрасистрат? Пытался восполнить дефицит жидкости и боролся с токсемией! Добавляя в воду вино, он также стремился к общеукрепляющему и обеззараживающему эффекту. Этот подход следует признать вполне логичным, не преувеличивая, впрочем, его результативность. Но ничего более радикального медицина не могла предложить вплоть до второй трети XX в., т. е. до появления сульфаниламидов и, позднее, антибиотиков!

Вообще борьба с интоксикацией является предметом пристального внимания Галена как врача: «При этом, если ты прописываешь слабительное средство, или лекарство, вызывающее рвоту, или мочегонное снадобье, с помощью которых можно избавиться от головных болей, а также очистить грудь, от тебя зависит только, дать средство или не дать, а дальше уж судьба решает, и велика опасность, что, например, слабительное либо вовсе не вызовет опорожнение желудка, либо скопившееся в желудке будет выводиться с трудом, либо выведение будет сопровождаться болями, коликами, бурлением в животе, чувством холода, удушьем, обмороком, сильными телесными судорогами, а кала при этом выйдет либо совсем немного, либо слишком много. Подобное случается сплошь и рядом и представляет собой серьезную проблему» (7, 173 К).

Суть разногласий между Эрасистратом и его последователями, с одной стороны, и Галеном — с другой, раскрывается в следующем отрывке: «Так послушаем же его [Эрасистрата. — Д.Б.] голос! “<…> С кровохарканьем, или кровавой рвотой, связана опасность лихорадки, которая создает трудности в приеме пищи. А человек, который пережил вскрытие вен и перед этим долго не принимал пищи, может потерять сознание”. Здесь Эрасистрат совершенно ясно говорит о том, что следует учитывать опасность истощения, которая, по его словам, всегда появляется в том случае, если пациент долго воздерживается от приема пищи из-за лихорадки. И опять