Цесаревич что-то сказал на итальянском, и к моему удивлению, дож Мочениго и начальник-полицай вышли из комнаты, оставив нас одних. В этот же миг по ушам ударил хрустальный звон и рассыпался на мириады мелких осколков. Юрий Иванович поморщился.

— Совсем из головы вылетело, что в радиусе десяти метров ты всю магию уничтожаешь, — негромко сказал он, вставая. Подойдя ко мне чуть ли не вплотную, продолжил, едва шевеля губами. — Надеюсь, прослушки в кабинете нет, или у меня хроническая паранойя. Слушай внимательно. Ночью произошло нападение не только на тебя, но и на ангар, где хранятся твои УПД. Сразу после того, как ты вернул броню в ангар. Не дергайся, все нормально. Охрана отбилась, ранив двух воров. Под утро в канале выловили парочку американцев, которых опознали свидетели вашей драки в пабе. Подозреваю, волкодавы воеводы сработали. Не удивлюсь, если третьего схватили и держат где-нибудь в надежном месте. Там же был третий?

— Не сходится, — удивился я. — Я же за ними бежал почти до самого кампуса. А потом они на глиссерах ушли под мостом куда на материк.

— Получается, вернулись, — потер подбородок цесаревич, не удивившись моему упоминанию о ночной погоне по лагуне. Значит, уже доложили. — Что насчет третьего?

— Я не уверен, — старательно морщу лоб. — Кажется, был. Он торчал возле входа, пока меня пытались вывести наружу. Возможно, ошибаюсь, принял обычного посетителя за бандита. Когда все выскочили на улицу, он вертелся где-то в толпе. Поляки там плотно наседали.

— Потому и затерялся, — отрезал цесаревич. — Значит, было две группы. Одна отвлекала, вторая пыталась тебя перехватить. Или вы такой бардак устроили, что они растерялись, не зная, как завершить операцию. Ладно. Решение таково: вечером улетаешь в Россию, оставаться здесь тебе нельзя. Я господина Иртеньева уже предупредил, он встретит в аэропорту, обеспечит охрану.

— Лечу со своими людьми? — оставлять здесь телохранителей и инженерную группу с бронекостюмами мне казалось идеей не самой блестящей, и даже отдающей глупостью.

— Нет, они вернутся вместе со всей делегацией, чтобы не возникло никаких подозрений. Не переживай, охрану УПД усилим. А тебя эвакуируем вместе с твоим азиатом-наставником сразу же, как сюда прибудет самолет. Скорее всего, и «арбалетчики» появятся. Вы свою задачу выполнили, можно и домой.

— Надо предупредить команду…

— С этой минуты ты никуда и шага не сделаешь, — предупредил цесаревич. — Твоих телохранителей предупредят после отлета. Обещаю, лично займусь этим. А теперь собирайся, поехали в Ка’Мочениго.

Дело не затянулось. Полицейский чиновник быстренько взял под козырек, когда дож Мочениго сказал ему резкую фразу, протарахтев как пулемет, после чего с усмешкой посмотрел на меня и показал на двери. Намек понял. Мы вышли на улицу и сразу же оказались в сопровождении целой кучи народу. Здесь были и русские гвардейцы из охраны, и бодигарды Мочениго. На двух катерах наша компания домчалась до причалов материковой Венеции, где пересела на машины.

Немного ошеломленный столь непонятными и резкими событиями, я только в «Майбахе» пришел в себя и спросил, почему не освободили остальных ребят. Ведь все участники разгула давно выпущены на волю, а русских до сих пор маринуют в тесных камерах.

— Небольшое воспитательное мероприятие, чтобы жизнь медом не казалась, — нехотя ответил Мстиславский. — Только не говори, почему представители других делегаций со своих пылинки сдувают, чуть ли не сломя голову побежали вытаскивать из-за решетки паразитов, разваливших паб в щепки! Вы туда пришли нажраться и побуянить, а хозяину теперь придется все это восстанавливать, теряя деньги, репутацию и клиентов. Так не делается. Понимаю, молодость, кураж, силушку охота показать… Но не таким способом, Андрей Георгиевич. Надеюсь, выводы для себя сделаешь, и впредь будешь выбирать мероприятия, где таких ситуаций в корне не должно произойти.

— Даже на самой спокойной вечеринке случаются дуэли и драки, — заметил я, раздосадованный морализаторством цесаревича. — Это дело такое, как порох. Вспыхивает неожиданно. Для себя-то выводы я сделаю, а как насчет тех, кто вас сейчас не слышит?

— С теми разберемся позже, — непреклонно ответил Мстиславский. — Сколько вас там было? Человек десять? Ну вот, с каждым проведем индивидуальные беседы. Пока без родителей, с легким внушением. Глядишь, после этого людьми станут. Я серьезно, Андрей. Учитывая твой уникальный жизненный случай, нужно быть осторожнее с мирскими увеселениями.

Я чувствовал, что Юрий Иванович не договаривает, тяготясь присутствием дожа Мочениго. И хотя венецианец все время молчал и даже как бы подремывал, пока «Майбах» мягко шел по гладкому шоссе, я ощущал его интерес к разговору. Русский он, безусловно, знал, и поэтому цесаревич не хотел раскрывать некоторые детали моего жития-бытия. Кто знает, как он поступит, узнав, что я живу один, что меня ненавязчиво опекает императорская семья, и в чем причина такого «попустительства» со стороны родителей. Иногда создавалось впечатление, что Мстиславские и отец договорились провести некий эксперимент, в котором единственным подопытным был один ершистый и самоуверенный юноша. И главная цель которого, насколько меня хватит? Как далеко я смогу зайти, ощущая полную свободу в своих решениях и действиях?

Само собой, за мной присматривают такие фигуры, что поневоле ощущаешь гордость за свою уникальность: императорская семья, князь Мамонов, главный чародей России Брюс, воевода Иртеньев со всей мощью государственной безопасности. Не хватает полиции и армии. Зато каждый старается извлечь свою пользу.

— Господа, мы приехали, — дож нарушил повисшее в салоне молчание и опустил стекло вниз. — Для сеньора Мамонова приготовлена комната, где он может привести себя в порядок и отдохнуть.

— Я провожу его, — проявил заботу Юрий Иванович, продолжая сидеть в ожидании, когда лакеи откроют дверцы машины.

Он по-хозяйски провел меня по длинным коридорам, где каждый метр был отделан такой роскошью, что закрадывалась мысль о посещении какого-то европейского императорского дворца. По дороге Мстиславский продолжал наставлять:

— Твоего азиата я прикажу доставить сюда, не переживай. Сам никуда не выходи. Возле двери будет дежурить гвардеец, все свои желания передавай через него.

— Когда самолет?

— Насколько мне известно, прилетное время в три часа, — Юрий Иванович любезно распахнул дверь одной из комнат. — Здесь наша территория, люди дожа сюда нос не суют, но не расслабляйся.

— Спасибо, Ваше Высочество, — поблагодарил я Мстиславского. Как бы не относился я к нему, он в большей мере действовал конструктивно и немало помог.

— Отдыхай, — кивнул он и оставил меня