Нож был недостаточно острым, рана оказалась недостаточно глубокой. Мужчина быстро обернулся, схватил Рафела и утащил его вместе с собой под воду. Темная и холодная лагуна. Пловец сильно вывернул запястье Рафела. Его рука разжалась, нож выпал, исчез в черной воде. Не так, как кольцо, свадебный символ. Мужчина изменил положение, а затем обхватил Рафела сзади, сдавив толстой рукой его горло.

Не надо даже душить человека под водой, подумал Рафел, достаточно быть моложе, лучше уметь плавать и задерживать дыхание. «Я такой глупец», – подумал он. Он извивался, корчился и наконец-то сумел нашарить глаза этого человека здоровой рукой, чтобы надавить на них. Но руки его отяжелели в море, а его противник был сильнее, проворнее. Он лучше плавал, да, и…

И рука на его горле разжалась.

Потом все тело этого человека подалось назад. Его оттащили от Рафела. Появился кто-то еще, кто-то схватил поджигателя. Отчаянно нуждаясь в глотке воздуха, Рафел устремился вверх. Он вырвался на поверхность, задыхаясь. Запястье болело, и Рафел опасался, что оно сломано. Здоровой рукой он попытался сбросить с глаз водоросли. Он пока не мог дышать как следует – окруженный воздухом, все еще боролся за воздух.

Кто это? Кто его спас? Черра? Мог ли Данио это сделать? Он снова попытался вытереть глаза и лицо. Причал Арсенала оказался недалеко. Можно утонуть так близко от суши.

На причале царила лихорадочная деятельность, люди бежали туда, где горел его корабль – и была опасность, что огонь распространится. Вот в чем был ужас. Он увидел Черру на краю лагуны, тот стоял на коленях с вытянутой рукой и кричал, чтобы Рафел плыл к нему. Двоих телохранителей рядом с ним не было. Они побежали вперед, или один из них?..

Послышался плеск. Из темноты сересской лагуны рядом с ним вынырнули две фигуры. Один человек был без сознания, обмякший. Второй, незнакомый, с длинными волосами и впечатляющей бородой, обхватил первого сзади.

– Он не умер, я думаю, – сказал этот человек. Он говорил с батиарским акцентом, незнакомым Рафелу, хоть он и чувствовал, что должен его знать. – Лучше бы он был жив. Мы захотим узнать, кто его послал, не так ли?

Все контролировать невозможно, думал Рафел, сидя на мостовой возле Арсенала, в луже воды, стекающей с него, все еще с безумно быстро бьющимся сердцем.

Кто-то набросил ему на плечи плащ. Запястье еще болело, но он не думал, что оно сломано. Его трясло. Ты старался держать свою жизнь под контролем, насколько это доступно человеку, думал он. Наверное, тебе хотелось этого потому, что у тебя отняли почти всякую возможность ее контролировать еще в детстве. Ты не мог принимать никаких решений на той полоске берега, на краю другого моря, если ты был ребенком. Желания было недостаточно. Он навсегда запомнил лицо отца, там, у другого моря.

Он опустил взгляд на воду лагуны, растекающуюся вокруг него. Ты просто не можешь, думал он, не можешь контролировать некоторые вещи. Возможно, большинство вещей. Даже свои собственные порывы. Возможно, придется как-то научиться не приходить от этого в ужас? Принять это. Надеяться или доверять.

Надежда и доверие – это сложно. Они могут обмануть тебя, вот в чем вечная проблема. Но могут также спасти или изменить твою жизнь. Или не они, а нечто совершенно неожиданное, не имеющее отношения к контролю. И к доверию.

Данио Черра что-то настойчиво говорил, склонившись над ним. Рафел заставил себя посмотреть ему в лицо, надеясь, что это поможет ему сосредоточиться на словах, подобно тому, как очки помогают, рассмотрев написанное, прочесть его. Герцог Серессы пользуется очками. И Пьеро Сарди тоже.

Его мысли все еще разлетались в разные стороны, как птицы над полем боя или над морем, когда раздается выстрел из пушки. Ласточки. Моряки считают ласточек добрым знаком. Возможно, потому, что их появление означает близость земли. Однако иногда близость земли сулит беду, не так ли? Рифы. Враги?

Это ужасно. Ему необходимо обуздать свои разбегающиеся мысли. Он заставил их вернуться туда, где находился сам. Посмотрел направо, вдоль набережной Арсенала. Запястье болело.

Данио продолжал говорить:

– Послушайте меня! Они справились с пожаром. Справились, Рафел, все в порядке. Вы вовремя заметили огонь.

– А этот остался жив и заговорит, – произнес голос, который он слышал в воде.

Подняв взгляд высоко вверх, он увидел того, кто его спас. Голый по пояс, покрытый шрамами мужчина с длинными рыжими волосами и рыжей бородой стоял над бесчувственным поджигателем. Совершенно незнакомый ему человек.

Данио поднялся. Откашлялся. И сказал этому великану, очень тихо:

– Вам опасно здесь находиться, мой господин. Поэтому я не стану называть ваше имя, но, мне кажется, я знаю, кто вы.

– Я здесь не для того, чтобы прятаться, – ответил рыжебородый. Густые брови, длинное худое лицо. – Я здесь для того, чтобы поговорить с вашим герцогом и с вашим Советом, если понадобится. Сересса поступает вероломно, она ведет дела с Сарантием под его фальшивым именем, но я верю, что вы не предадите меня, если я скажу вам, почему я здесь.

– Мы слишком легко предаем, – сказал Гвиданио Черра. В ответ великан натянуто улыбнулся.

Рафел с трудом встал на ноги, с него все еще текла вода. Этот человек сказал «Сарантий», а не «Ашариас». Так же поступал Верховный патриарх, он никогда не произносил другое название. Рафел взглянул на своего друга. Выражение лица Черры было напряженным.

– Откуда вы меня знаете? – спросил у Гвиданио рыжебородый мужчина.

Короткая пауза.

– Меня хорошо обучали, много лет назад. Географии и другим предметам. Я знал ваше имя до падения города. И я советник герцога Риччи. Мы узнаем все, что только можно, о… некоторых людях.

– Конечно, узнаете, – ответил высокий человек. Он снова холодно улыбнулся.

В его улыбке есть злость, даже ярость, подумал Рафел. Мужчина отвернулся и сплюнул в воду. Рафел его совсем не знал и не понимал, почему он так сердится. Поджигатель неподвижно лежал у их ног.

– Мы знаем, кто это? – спросил Рафел, это были его первые слова. – Кто его послал?

– Сейчас узнаем, – ответил высокий мужчина. – Мои люди сейчас придут с ними.

Он впервые пристально посмотрел на Рафела. И сказал:

– Мое имя Скандир. Раньше меня звали Бан Раска Трипон Тракезийский. Теперь я не пользуюсь этим именем. Я теперь ничем не управляю. Я сражаюсь с ашаритами-османами на востоке, во имя святого Джада. Это все, что я делаю.

И Рафел узнал это имя. Оба имени. Все их знали.

Он поклонился. С уважением