Леонард подумал о сотнях людей снаружи. О героях, сражающихся за то, чтобы что-то изменить в этом мрачном, опустошённом мире. О друзьях вроде Пифии, у которых остались дома семьи; о солдатах, пытающихся восстановить добрую, демократическую цивилизацию. О хороших людях.

Леонард не колебался.

Он собрал всю оставшуюся энергию, призвал ту силу, что питала его сердечное ядро, и заставил своё ядро взорваться. Его тело стало белым, его сияние испепеляло комнату. Чёрная дыра поглотила большую часть жара, но не весь.

— Как говорится… — пробормотал он, вызывающе глядя в тьму за гранью. — Лучше уйти со взрывом, а не всхлипом![4]

Его последняя мысль была о товарищах снаружи, и Живое солнце стал сверхновой.

Свет Леонарда накрыл мир катастрофическим взрывом, и тьма вернулась туда, откуда она пришла.

* * *

Тьма.

Полнейшая тьма. Чёрное как смоль ничто. Он не видел, не слышал, не чувствовал запаха, не чувствовал вкуса. Он едва мог думать.

Он чувствовал холод.

Он чувствовал, что коченеет.

И более всего он чувствовал себя одиноким.

Была ли это… была ли это смерть? Неужели тьма за тем порталом была загробной жизнью? А может, всё это галлюцинация, последнее «ура» его мозга перед окончательным концом?

Он никогда по-настоящему не верил ни в одного бога или загробную жизнь. Он думал, что он просто исчезнет, ​​перестанет существовать. По сравнению с вечностью во тьме это было бы милосердием.

Сколько он себя помнил, он всегда жил через других людей. Он мог быть похож на солнце, но в одиночестве он никогда не чувствовал тепла. Потому он заполнил эту пустоту с помощью товарищей-людей, и их счастье становилось его собственным. Одиночество всегда пугало его больше, чем смерть.

А сейчас он был наедине со своими мыслями. Наедине со своими сожалениями.

У него никогда не будет жены, никогда не будет детей. Он не написал ту книгу в жанре городского фэнтези, хоть всегда и говорил, что напишет. Он никогда не вернётся в Лондон и не увидит людей, которые остались там. Ему никогда не удастся помириться с некоторыми друзьями, с которыми расстался в плохих отношениях; он никогда не отомстит за семью Коста и не привлечёт Августа к ответственности. Он никогда не узнает, привела ли его жертва к лучшему.

Столько всего осталось недоделанным.

Но…

Он не расстроился.

Он пытался.

Он сделал всё, что было в его силах.

Он увидел свет во тьме. Ощущение было такое, будто он ведёт машину к концу длинного туннеля, но не видит, что находится за ним. Небеса? Последняя дверь? Кто был прав, христиане или мусульмане? Индусы или буддисты? Все сразу или никто из них?

Он не знал, но что бы там его ни ждало… он сможет с этим жить.

Он вошёл в свет.

* * *

Леонард открыл глаза.

Вместо ангелов он видел только белый потолок.

Он вернулся в свою хрупкую человеческую форму, хотя и с некоторыми изменениями. На его чёрной коже теперь почему-то не было волос, а все мышцы болели. Его тёмные глаза изо всех сил пытались приспособиться к свету, но ему всё же удалось заметить двух человек, смотрящих на него сверху вниз.

— Полегче, Лео. — Проказливый телепортер Ас улыбнулась своему другу. — Ты вернулся из самого ада.

— Рад видеть вас в сознании, сэр, — сказал Шов. Этот странный Геном всегда носил костюм чумного доктора, и Леонард ни разу не видел, как он выглядит под ним. — Вы заставили нас поволноваться.

— Где… — Глаза живого солнца акклиматизировались достаточно, чтобы видеть. Он был в каком-то подобии больницы, лежал на кровати и был подключён к аппаратуре.

Смерть пока не забрала его.

— Високо, — ответил Шов. — В нескольких десятках километров от Сараево. Мы эвакуировались сюда после боя.

— Мы победили! — Ас сияла от счастья. — Победили, Лео! Мы, блядь, выиграли!

— Как долго я… — Леонард с трудом выговаривал слова. В горле пересохло и саднило. — Как долго меня не было?

— Три дня, — ответил Шов.

— А крепость Мехрона…

— Исчезла целиком, теперь там кратер из расплавленной стали и стекла. — Ас улыбнулась ему, радуясь тому, что её друг жив. — Ты хорошо взорвал то место.

— По правде говоря, мы считали, что вы погибли во время взрыва, — сухо сказал Шов.

— Я тоже, — тем же тоном ответил Лео.

Ас толкнула локтем чумного доктора за его бесчувственность, прежде чем снова взглянуть на Лео.

— Мы нашли твоё ядро ​​в обломках, уменьшенное до белой сферы размером с ладонь. Твоей силе потребовались дни, чтобы воссоздать твоё тело, даже с помощью Напарника.

— Сараево взято, но город лежит в руинах, — пояснил Шов. — Сияющий рыцарь и её группа заняты уничтожением последних уцелевших роботов, но производственные предприятия были демонтированы. Геномные войны закончились.

Это был конец.

Эти слова сняли тяжесть с плеч Леонарда. Он вместе с Пифией основал Карнавал для борьбы с опасными Геномами и для помощи человечеству в восстановлении после Геномных войн. Мехрон был величайшей угрозой для всего человечества, а теперь… теперь его не стало. На это ушло почти десять лет, но, возможно, человечество наконец воскреснет из пепла старого мира.

И каким-то чудом Лео всё это пережил.

Может… может, ему стоит пересмотреть некоторые из своих убеждений. Увидев это существо за порталом и его околосмертный опыт, он задумался, не были ли религии в чём-то правы.

Шов откашлялся.

— Тем не менее…

— Тем не менее? — повторил Лео.

— «Бахамут» сейчас находится на орбите глубоко в космосе, далеко за пределами нашей досягаемости, — сказал чумной доктор. — Казак попытался сбить его, даже сломал половину костей от перегрузки, но он был недостаточно быстр.

— Да какая разница? — спросила Ас гораздо более оптимистично. — Никого не осталось, чтобы его активировать.

— Некоторые базы Мехрона остались, — пессимистично ответил Шов. — И хотя наш противник и все его союзники мертвы, нет никаких гарантий, что никто другой не сможет найти способ взломать спутник. Я считаю, что мы ещё пожалеем об этой неудаче.

— «Людей переживают их грехи», — процитировал Леонард, снова уставившись на белый безжизненный потолок. Смотрел ли «Бахамут» на них сверху, далеко над их головами? — «Заслуги часто мы хороним с ними»[5].

— Это из Шекспира, сэр?

— Не знаю, — признал Лео. — Я только запоминал известные цитаты. Я думал, что так буду казаться умнее.

— Не получилось, — усмехнулась Ас, но её улыбка не коснулась глаз. Что-то давило на неё. — Кстати, он мёртв? Не сбежал в последний момент или не припрятал где-нибудь своего клона? Мехрон