Розмари облегченно вздохнула.

— А я-то подумала, что у меня может быть неправильное размещение плода.

— Что? — переспросил доктор Сапирштейн и укоризненно посмотрел на нее.

Розмари покраснела.

— А я-то подумал, что вы не будете читать всякую чепуху, — улыбнулся он.

— Но эта книжка так и смотрела на меня в магазине, — попыталась оправдаться Розмари.

— И только взволновала вас понапрасну. Когда придете домой, выкиньте ее, пожалуйста.

— Обязательно. Я вам обещаю.

— Боль пройдет через пару дней, — убеждал доктор. — Неправильное размещение плода, надо же!.. — и покачал головой.

Но через два дня боль не прошла, а, наоборот, усилилась; как будто внутри нее что-то медленно стягивалось проволокой и уже готово было вот-вот разорваться. Боль продолжалась по нескольку часов, затем на какое-то время наступало затишье, после которого приступ возобновлялся с новой силой. Аспирин помогал плохо, и, кроме того, Розмари боялась, что он может повредить ребенку. Когда сон одолевал ее, то начинали сниться кошмары: сражения с огромными пауками, которые загоняли ее в ванну, или же тщетные попытки вырваться из объятий маленького черного куста, выросшего прямо из ковра в гостиной. Розмари просыпалась измученная, и снова начинались боли.

— Иногда это встречается, — говорил ей доктор Са- пирштейн. — Но теперь это может пройти в любую минуту. А вы не обманули меня насчет своего возраста? Обычно такое бывает у женщин постарше — у них кости таза не такие подвижные.

Минни, принося напиток, старалась успокоить ее:

— Бедняжка моя! Не волнуйся, у моей племянницы в Толедо были точно такие же боли, и еще у двух моих знакомых. А зато роды — легкие, и дети выросли здоровые.

— Спасибо, — отвечала Розмари.

Минни начинала сердиться.

— Что ты хочешь этим сказать? Это же чистейшая правда! Клянусь Богом!

Лицо у Розмари стало бледным, изнуренным, под глазами залегли глубокие тени. Выглядела она ужасно, Но Ги с этим не соглашался.

— О чем ты говоришь, — негодовал он. — Если хочешь правду, то ты испортила свой вид этой прической, а все остальное прекрасно. Эта стрижка — твоя самая большая сшибка за всю жизнь.

Боль надежно обосновалась в ее теле, не давая больше никаких передышек. Постепенно Розмари свыклась с ней, спала всего несколько часов в сутки и принимала по одной таблетке аспирина, хотя доктор Сапирштейн разрешил ей по две. Теперь она уже не встречалась с Джоан и Элизой, перестала ходить на занятия и по магазинам. Продукты заказывала по телефону, а сама оставалась все время в квартире, шила занавески для детской и наконец начала читать «Крушение Римской империи». Иногда к ней заходили Минни с Романом, чтобы просто поговорить или спросить, не надо ли купить чего-нибудь. Один раз пришла Лаура Луиза и принесла поднос с пряниками. Она еще не знала о том, что Розмари беременна.

— Как мне нравится твоя стрижка, Розмари! — сказала она. — Ты с ней очень симпатичная и современная. — Она очень удивилась, когда узнала, что Розмари плохо себя чувствует.

Наконец съемки закончились, и Ги большую часть времени стал проводить дома. Он перестал заниматься с Домиником вокалом и не ходил больше на просмотры и прослушивания. Ему предложили сняться в двух рекламах — для «Пэлл Молл» и «Тексако», а репетиции пьесы «Мы с вами раньше не встречались?» теперь уже совершенно точно откладывались до середины января. Он помогал Розмари убирать квартиру, и они часто играли на время в скрэббл по доллару за партию. Ги сам подходил к телефону и, если спрашивали Розмари, придумывал правдоподобные отговорки.

Какое-то время она собиралась устроить в честь Дня Благодарения обед для друзей, у которых семьи были далеко, как и у них с Ги, но из-за сильной боли и волнений за Эндрю-или-Мелинду, решила все отложить, и они просто пошли в гости к Минни и Роману.

Глава вторая

Однажды декабрьским днем, когда Ги был на съемках рекламы сигарет «Пэлл Мэлл», позвонил Хатч.

— Я здесь рядом — в Сити-Сентр, пытаюсь достать билеты на Марселя Марсо. Вы с Ги не сможете пообедать со мной в пятницу?

— Вряд ли, Хатч, — ответила Розмари. — Я в последнее время неважно себя чувствую. А у Ги две съемки на этой неделе.

— Что с тобой случилось? — встревожился Хатч.

— Ничего страшного. Наверное, погода действует.

— Тогда можно, я зайду к тебе на пару минут?

— Конечно, я очень хочу повидаться.

Она быстро нарядилась в джерсовую кофту и брюки, подкрасила губы и причесалась. На какой-то момент боль усилилась — Розмари закрыла глаза и стиснула зубы, — а потом опять стихла до обычного уровня. Она облегченно вздохнула и закончила приводить себя в порядок.

Увидев ее, Хатч изумился.

— Боже мой!

— Это все из-за прически.

— Да нет, я не имею в виду твою прическу, что с тобой такое?

— Неужели я так плохо выгляжу? — попыталась улыбнуться Розмари, вешая в шкаф его пальто.

— Просто ужасно! Ты похудела Бог знает на сколько, а под глазами такие круги, что даже бамбуковый медведь позавидует. Ты случайно не сидишь на какой-нибудь дзен- буддистской диете?

— Нет.

— Тогда в чем же дело? Ты была у врача?

— Наверное надо все рассказать: я беременна. И пошел уже третий месяц.

Хатч удивленно поднял брови.

— Странно, — сказал он наконец. — Обычно беременные женщины набирают вес, а не худеют. И выглядят здоровыми, а не…

— У меня небольшие осложнения, — пояснила Розмари, провожая его в гостиную. — Суставы не очень подвижные, а от этого начались боли, и я плохо сплю по ночам. Вернее, это одна сплошная боль, и она не прекращается ни на минуту. Хотя это не опасно. Боль может кончиться в любую минуту.

— Впервые слышу, чтобы из-за суставов начинались какие-то осложнения.

— Неподвижные кости таза. Это обычное явление.

Хатч опустился в кресло Г и.

— Ну, поздравляю тебя, — не очень-то весело сказал он. — Ты, наверное, счастлива?

— Конечно, мы оба счастливы.

— А кто твой врач?

— Его зовут Авраам Сапирштейн. Он…

— Я знаю его, — перебил Хатч. — Не лично, правда. Он наблюдал Дорис.

(Дорис была старшей дочерью Хатча.)

— Это один из лучших врачей в городе, — сообщила Розмари.

— Когда ты была у него последний раз?

— Позавчера. И он опять повторил то же самое — что это бывает и может пройти в любую минуту. Правда, он давно уже так говорит…

— И на сколько же ты похудела?

— Всего на три фунта. Хотя с виду кажется…

— Ерунда! Наверняка ты сбросила не меньше десяти.

Розмари улыбнулась.

— Вы такой же противный, как наши весы. Ги их в конце