После чего я стал заниматься своими делами. А именно учиться и тренироваться. Кошатины Анаса видели, шугались умеренно, но это только в плюс — не лазили в мою тренировочную и мастерскую. А в остальном — началась довольно приятная, небезынтересная, но рутина.

Тот же Фан наотрез отказывался “показать зачаровать”, в матерной форме, пока я не “освою основы алхимии”. Танусея время от времени показывала заклинания и давала книги, ну а я отрабатывал и оттачивал, с Анасом.

Хотя появлялось у меня желание обзавестись каким-нибудь домиком типа “башня чёрножопого пластелина Рарила Фира”. Просто многие задумки, да и просто заклинания, типа шаровой молнии (шустрая, сссука!) надо было испытывать вне дома. А то дома и кошек-женов у меня не останется, а, возможно и меня. Вот на природе я от экспериментальной шаровой молнии ловко сайгачил, пока не обуздал и взял под контроль охреневшее колдунство. Ну, точнее, свое “безумное воображение”, как сформулировал после Великого Данмерского Загиба некрохрыч, в процессе моего кросса от молнии отпихивающий от меня злобный шарик.

— Это — пи…ц, — уже спокойно прошелестел Анас. — Это — не “аномальный плазмоид” тупой безумный даэдра! Это — ма-ги-я! Энергия плана, сформированная ТВОЕЙ волей, болван!

— Знаю, — буркнул я, развеивая взятую под контроль пакость.

— В общем, заканчивай с этими экспериментами. Занимайся сознанием, чтоб из твоего второго потока не лезло этой кривой жути! И пока тебе доспех… хех, — хмыкнул Анас, — лабораторный стеклянный халат, — захихикал он, — не зачаруем нормально — не трогай высшие заклинания Разрушения. Мне страшно представить, что будет, призови ты огненный дождь!

— Что-что, звиздец будет, — признал я. — Ладно, просто отрабатываю, что есть, и теоретически учусь.

— Вот правильно.

— А ещё мне интересны сердечники двемерские…

— Не ломать! Не взрывать! И вообще…

— Не паниковать! — рявкнул я в ответ. — Посмотреть хочу. Может, пойму чего. Тыкать пальцами…

— И магией! — паниковал некрохрыч.

— …и магией, — не стал говниться я, — не буду.

— Не думаю, что у тебя что-то толковое выйдет, — задумчиво прошелестела мертвечина. — Но если хочешь — посмотри.

Посмотрел, вынужденно констатировав правоту некрохрыча. То есть, это был камень душ, это факт. Это я и так знал. Вот только если душа в обычном камне пребывала в гибернации, не являясь личностью, а именно насосом, стираясь об обливионщину, то ушлые данмеры… Ну у меня возникло ощущение, что они создавали для души “сон”. Полноценной ВР какой это, безусловно, не являлось. Но какое-то подобие жизни набор качеств и воспоминаний в сердечнике вела. И восстанавливалась, как в живом теле, то есть была, по сути, бессмертной.

Вообще, похоже, бородатые подземники стырили у всяких аэдра-даэдра идею “планов” и реализовали, с соответствующими азартными играми и доступными девицами, в камне душ. Причём, учитывая “сон”, для души внутри и Мир полноценный может быть. Ну, по логике. По крайней, мере в паучиных я хоть что-то различал-ощущал. И Анас подключился. В общем — какой-то “край вечной охоты” для животного-хищника, судя по понятой нами мешанине.

— Анас, это, — потыкал я в вращающийся сердечник, — промышленное производство. Про большие сердечники я даже не говорю, там разумные. Но даже тут. Ни один маг не сможет сотворить такое во вменяемые сроки, никак! Мощности мозгов, памяти, внимательности не хватит!

— Ты не вполне прав, Рарил. Сможет. Но прав в том, что не сможет во вменяемые сроки, — задумчиво прошелестела мертвечина. — Но сможет. Просто уйдёт несколько лет на один. В лучшем случае — год.

— Даже это не представляю как, — хмыкнул я. — Но год для обычного вспомогательного робота — нерационально.

— Нерационально. Я бы сказал, что это работа принца даэдра или аэдра, но не скажу. А значит, какие-то промышленные шаблоны, — кивнул Анас. — А не представляешь… Ну вот смотри, Рарил, твой Фан.

— Не мой… Хотя болтает много и матом. Ну ладно, так что Фан?

— Вот ты восхитился как мало он спит. А как ты думаешь, сколько он помнит? — хитро прищурилась мертвечина. — Учти, он алхимик, зачарователь, частично — ремесленник.

— Ух, ипать! — представил я. — Погоди, так это вообще сверхмозг выходит!

— Нет. Алхимия, Рарил. Он именно ПОМНИТ миллионы рецептов, сочетаний, заклинаний. И помнит, постоянно варя и принимая зелья для памяти. Перестанет принимать — перезабывает всё к даэдра, мозги не выдержат. И на практике… Ну, например, он не очень сильный маг. Знает тысячи базовых воздействий, может их осуществить в свитке или зачаровании. Но на практике и руками… — развёл некрохрыч костяшками.

— Понятно, в общем, — протянул я. — Но интересное…

— Не вздумай! — рявкнул некрохрыч. — Разучишся запоминать сам, — уже спокойнее продолжил он. — Если ты выберешь путь ремесленного мага — то можно. Но мне этот путь не очень нравится.

В общем, несмотря на понимание и всякие интересные моменты — повторить двемерский камень душ в обозримом будущем не выйдет. А, скорее всего, не выйдет и вообще. Да и выход энергии из него довольно дисбалансированный: очень мало именно обливионщины, она, в основном, перерабатывается в механическое движение. А вот чистой магии — слёзки.

А в остальном — дела вошли в довольно рутинную, хотя приятную и интересную колею. Я теребил Танусею на всякую литературу, причём не столько практического, сколько теоретического толка. Бреда была большая часть, причём редкостного по глупости. Но и интересное встречалось.

Занимался с Фаном — тут пока только зельями, но уже составлял свой набор зелий сам. Причём по качеству — хуже, а вот по эффекту лучше стандартных “нейтральных”, потому что “под меня”.

В занятиях с Фаном я эмпирически установил такую занятную вещь. Алхимия и смежные направления — мастерство. Вот полностью ремесленное мастерство, а никак не какое-то искусство. И оно “прокачивается” тупым повторением. Дело вот в чём: процесс производства зелья (ну как самоназвания, так-то мог быть и порошок, и газ… масса вариантов) сопровождался непременным эффектом “видеть магию”. Так вот, сильный алхимик и зачарователь отличался от слабого “набитым глазом”. Либо сознательно, либо интуитивно (хотя как работала интуиция у существ без подсознания — мне не понять, но как-то работала) они видели процесс создания, поправляя отклонения. Ну а слабый “не поправлял”. И никаких путей лентяя и прочих удобных вещей: хреначь разные зелья, чаще и больше, наблюдай, сравнивай.

С