Шрифт:
Закладка:
Джон повёл их в другой конец прямой как стрела улицы со сплошными рядами разномастных оград: кованые с тонкими прутьями, плетёные из гибких жердей или добротно сколоченные из досок. Наконец остановившись у высоченного каменного забора, ординарий указал на последний дом на углу.
— Там двое сервусов, здесь, — он кивнул на добротные ворота, — остальные. Обращаются с ними, как со скотом, так что уговаривать их вам долго не придётся.
— Что-то слишком тихо, — Керс насторожённо огляделся. Ни души, ни единого огонька в окнах, а ведь собаки во всю дерут глотки, да и скорпионы шумят прилично. Не деревня же глухих, в самом деле!
— Затаились, — предположил ординарий. — Готовьтесь к радушной встрече.
— Что-то свободные не особо рвутся выручать своих, — Альтера фыркнула. — Ну чего встали? Начинаем!
Неизвестно, что их ждало за этими воротами, а кровожадность Альтеры, подогретая гибелью Спайка, могла выйти из-под контроля в любой момент. Негодование подруги, длившееся всю дорогу, ещё не улеглось, и хотя ослушаться приказа она не посмела, но лишний раз искушать её не стоит. Керс прекрасно понимал её, особенно после доклада Девятой об обезглавленных собратьях. Ярость вскипала внутри, когда он представлял, как их убивали, но тешил себя мыслью, что обязательно найдёт ублюдков, сотворивших это. Всех до единого. Обычные же селяне, которых рвалась резать Альтера, здесь ни при чём. Войны, может, и не избежать, но воевать нужно не со слабыми крестьянами, а с Легионом и теми, в чьих руках власть, с теми, кто, орудуя бездушными законами, продолжает вершить судьбы осквернённых. Враг затаился там, в городах, а не в этих жалких хибарах, в стенах которых дрожат перепуганные людишки. Их смерть ничего не решит, лишь усилит ненависть к его народу.
— Таран, сходи с Альтерой за сервусами, здесь я сам разберусь.
— Ну уж нет!..
— Я всё сказал! — оборвал Керс протест подруги.
Состроив недовольную гримасу, Альтера зашагала к указанному Джоном двору. Проводив её долгим взглядом, Керс повернулся к воротам. Теперь было достаточно одной проскользнувшей мысли, и скверна сразу отзывалась на призыв жаркой волной. Знакомое ощущение зыбкости и единства, и вот ворота рассыпаются в пыль, оставив после себя кучку трухи и куски железа.
Джон не ошибся: их ждали. Ординарии, вооружённые огнестрелами, изумлённо смотрели на остатки того, что только что казалось надёжной преградой. Сервусы, неумело держа перед собой мечи, боязливо попятились; в окне нижнего этажа колыхнулась штора — никак трусливый хозяин надеется откупиться кровью своих рабов.
Керс предупредительно вскинул руки, показывая, что безоружен:
— Не стреляйте!
— Валите к псам! — крикнул ближайший ординарий, наведя на него ствол.
— Джон?! А ты что здесь делаешь? — удивился другой.
— Выслушайте его и сами всё поймёте.
— Да кто ты такой? — державший Керса на прицеле нервно дёрнул плечом.
— Я тот, кто разрушил регнумский терсентум и освободил полсотни наших, — он обвёл взглядом ничего не понимающих собратьев, продолжая держать руки поднятыми. — Присоединяйтесь к нам, и над вами больше не будет хозяев, вам больше не придётся унижаться и гнуть перед свободными спины. Ваша жизнь будет принадлежать только вам…
— Хорош нам тут хмарь пускать! — ординарий презрительно сплюнул. — Вали-ка ты, братец, к хренам собачьим, пока я тебе яйца не отстрелил.
Керсу даже стало обидно: это что получается, стараешься ради этих ослов, ворота в порошок стираешь, а тебе за это ещё и яйца отстрелить грозятся?
— Понял, — он опустил руки, всё равно дружелюбие не сработало, так чего лишний раз напрягаться. — Оставайтесь, раз так хочется. Правда, не думаю, что долго проживёте, но это уже не моя забота.
— Что значит, долго не проживём? — молоденькая сервус первой опустила меч.
— А ты сама глянь, — Керс указал на толпу свободных, затем повернулся к Джону. Толковый ординарий, жаль его здесь оставлять. — Ты ещё не передумал?
— Я уже стар, Разрушитель, и вряд ли буду тебе полезен, а здесь мой дом, моя семья, здесь я хочу встретить Госпожу.
— Твоя воля, — Керс перевёл взгляд на девчонку-сервуса, застывшую столбом рядом с ними. — Чего?
— Ты правда Разрушитель?
— Правда. Если решила с нами — беги к остальным и лучше не задерживайся, ждать долго не будем.
Решив больше не тратить время на этих баранов — не маленькие, сами разберутся, Керс зашагал к дому, куда отправились Таран с Альтерой. Чего-то они задерживаются…
Две фигурки в сером вертелись у заросшей густой зеленью ограды. Внезапно по улице эхом разнёсся душераздирающий вопль и резко стих. Чертыхнувшись, Керс рванул со всех ног и, ворвавшись во двор, преодолел его в несколько шагов и чуть не растянулся на обломках двери. В доме, на лестнице, лицом вниз лежал человек; справа на полу билась в агонии женщина, из её рассечённого горла хлестала кровь, окрашивая белокурые локоны; в угол забилась девчушка лет трёх, пряча лицо в ладошках и глухо подвывая, Таран же удерживал вырывающуюся Альтеру.
— Какого!..
— Отпусти, придурок! — она тщетно пыталась высвободиться из стальной хватки здоровяка.
— Я пытался остановить её, — принялся оправдываться Триста Шестой, — но она хистанула!
Керс не верил своим глазам. В чём смысл убивать беззащитную женщину, да ещё на глазах у детёныша? Нет, Альтера не способна на такое… или способна?
— Керс, прикажи ему отпустить!
— Ты что натворила?
— Они напали на меня!
— Не ври! — Таран сильнее стиснул руки, выдавив из Альтеры тонкий вскрик.
— Отпусти!.. — она захрипела, вцепилась здоровяку в руку, замолотила воздух ногами. — Керс… помоги! Не могу дышать!..
— Не волнуйся, я её только вырублю, — заверил Триста Шестой, не обращая внимания на отчаянные попытки вырваться. — А то эта дикая и малявку пришибёт.
Одна часть Керса требовала вмешаться, освободить подругу, но вторая упорно не позволяла этого сделать. Как бы ни старался, он не находил ни единой причины для такой бездушной расправы над этими несчастными, но самое чудовищное, что их кровь он ощущал на своих руках. Она невыносимо жгла кожу, выедала глубокие язвы, проникала в вены, смешиваясь с его собственной кровью. Стены внезапно жалобно заскрипели, задрожали, пол под ногами начал раскачиваться маятником, с потолка рухнула увесистая балка с огромным куском штукатурки, придавив собой бьющуюся в агонии женщину. Угол, где пряталась девчушка, смяло невидимой силой, выдавив багровый сок из хрупкого тельца.
