Шрифт:
Закладка:
Вернее, так казалось Дэну, пока постепенно его не стали посещать сомнения в правомерности подобных сравнений. Он ведь получил образование, и ему были известны различия. Солнце Терры было меньше по размерам, хотя и более активное, его свет был скорее желтым, чем оранжевым. Терре требовалось 1,7 рустамских года, чтобы обойти вокруг солнца: но зато оборот вокруг своей оси она совершала за 24 часа. У нее была всего одна луна, огромная, но расположенная дальше, чем луны Рустама, и она казалась вдвое меньше, нежели Ракш, и ей требовалось 11 дней (или 30.земных суток), чтобы пройти все фазы. Если здесь Дэн весил сто килограммов, то на Терре его вес равнялся бы всего восьмидесяти. В своей основе жизнь на Земле и Рустаме была сходна, но далеко не идентична. Например, на Терре листва не имела того синеватого отлива, как здесь, и никогда не бывала желтой или коричневой, кроме как в период увядания.
Роясь в памяти и задавая точно сформулированные вопросы, Дэн вскоре понял, как плохо пожилые люди — даже те, которые достигли зрелости на Терре, даже когда они пользовались книгами или кинолентами, — умели передавать другим свои впечатления о том, какова же она была — эта Матушка-Земля. Может быть, реально существующие различия между обеими планетами усиливали чувство отчужденности, благодаря чему восстановить полностью память о прошлой жизни становилось практически невозможным. И если это так, то что же говорить о тех рустамцах, которые родились уже туг? А как будет с теми детишками, которые уже начали появляться у этой молодежи?
Так нужна ли в действительности Дэну Коффину эта самая Верхняя Америка?
Большинству людей на планете она была жизненно необходима. Давление воздуха в Низинах было для них слишком высоким, они быстро заболевали, если проводили в этих условиях хотя бы короткое время. Долгое же пребывание в Низинах вызывало неизбежную смерть. Но тело Дэна прекрасно переносило эти условия, оно великолепно в них функционировало. Фактически при каждом возвращении в Верхнюю Америку он ощущал, как ему не хватает того убыстренного обмена веществ, который обусловливал особую жизнестойкость его организма, не хватало чистоты звуков и богатства запахов. К тому же Верхняя Америка была чрезмерно населена. О, конечно, на тамошних фермах еще и сейчас было много необработанной земли, но будущее принадлежало тем, кто сможет селиться в Низинах. Уже сейчас этот дикий, дивный и бесконечно заманчивый мир принадлежал таким людям.
Дэн продолжал получать радость от своих приездов домой, ему нравилось менять темп жизни, встречаться с новыми людьми, наслаждаться удобствами цивилизации, нравилось даже бражничать в тех немногих заведениях, которые Анкер содержал специально с этой целью. Но возвращение в Мунданс было всегда счастьем. Особенно ясным это стало, когда сюда прибыла Ева Спейн.
Подобно Дэну, Ева была экзогенным ребенком; ее родители были подобраны специально с таким расчетом, чтобы их потомство могло переносить плотную атмосферу. Результат оказался в высшей степени удовлетворительным. Дэн и Ева могли спускаться к берегу океана и чувствовали себя там отлично. Это делало их естественными партнерами. Большинство из тех, кто начинал заселять Низины, даже не пытались спускаться так низко. Станция Мунданс находилась на высоте двух километров над уровнем океана. Когда-нибудь человечество будет жить на Рустаме повсюду, и эта эволюция не потребует особо долгого времени. Ибо те немногие, которые и сейчас уже не имеют никаких ограничений, наверняка будут передавать свои качества по наследству.
Дэн и Ева… Они прекрасно вместе работали, они нравились друг другу, у них не было страстного романа, но зато между ними существовало все возрастающее притяжение, и их брак со всех точек зрения был желателен и естествен. Но тут впервые после окончания школы Дэн встретил Мэри Локабер.
Летнее солнцестояние приближалось, и на этих высотах день продолжался сорок два часа. Поисковая партия намеревалась не потерять ни минуты этого времени. Их аэрокар поднялся в воздух еще до того, как первые лучи солнца слегка подсветили изнанку облаков на востоке.
Тучи опять покрывали небо. Дэн вспомнил, как Мэри удивлялась тому, что он легко переносит эти почти вечные сумерки.
— Да нет, тут совсем не темно, — ответил он. — Это еще одно обстоятельство, которое тебе необходимо испытать самой, чтобы понять.
И вот наконец-то она прилетела сюда и… — Его пальцы побелели, сжав рукоять управления.
Ева оторвала взгляд от леса. Под этим серебристым небом, в отсутствие четких теней, цвета древесных крон были чрезвычайно разнообразны и нежны. Их бесконечность нарушалась лишь то появлением высокого вулканического пика, то блеском водопада или широкой реки. К северу открывался великолепный вид на более высокие районы Низин. В нескольких километрах от них в воздухе крутился вихрь бесчисленных птичьих стай.
— Ты и в самом деле так сильно страдаешь, Дэн? — тихо сказала она.
Он услышал свой голос — хриплый и неустойчивый:
— Бывало, я приходил в восторг от невероятной громадности этой земли. Сейчас, когда мы должны найти в ней песчинку, затерянную в необъятности, меня это приводит в ужас.
— Не позволяй себе так думать, Дэн. Мы или приучимся жить рядом с мыслью о близости смерти, ийи никогда не обретем здесь счастья.
Он вспомнил ту безумную сумятицу волн, в которую попала их лодка, когда они собирали биологические образцы на берегу Гефеста. Наполовину оглушенный, он утонул бы, не приди к нему на помощь Ева. А вот Тоширо Хираяма, которого они с Евой любили как брата, погиб. Остальные члены экспедиции несколько часов продержались, ухватившись за киль перевернувшейся лодки, пока их не разыскал спасательный флайер. К Еве к первой вернулась обычная жизнерадостность так же быстро, как и к остальным, но именно она время от времени приносит венки из цветов к подножию крошечного надгробия Тоширо.
— Отличный ты человек, Ева, — сказал он.
— Спасибо, — тихо ответила она. — И тем не менее у тебя на уме другая девушка, не так ли?
— И Ральф, и Билл.
— Но главным образом — она. Так?
Воспитанный в традициях своего приемного отца, считавшего, что мужчина не должен обнажать свои истинные чувства перед посторонними, Дэн долго боролся с собой, прежде чем смог кивнуть и выдавить из себя:
— Да.
— Что ж, она очень красива. — В голосе Евы отсутствовали какие-либо эмоции. — И она очень милое и грациозное создание. Но годится ли она тебе в жены?
— Мы… еще не обсуждали этого… пока.
— Но ты много и серьезно думал об этом. И она тоже.
Его сердце, казалось, остановилось.
— Насчет ее я ничего не знаю.
— А я
