и башен. Всюду вокруг готовятся к бою войны. И в их глазах разноцветных Азариэль видит тень страха, поедающего душу, но всё-таки в их очах полыхает огонь и готовность к жертве.

– Будь ты проклят Люций, – сорвалось с уст юноши.

Рыцари орденов Тамриэля готовили острые клинки и проверяли шиты. Они чем–то схожи с войнами из Гильдии Бойцов, которые тоже сюда пришли, однако их ведёт на битву не жажда войны и не звонкая монета, а вера в Богов и готовность отдать жизни за их постулаты. Но помимо них на первую линию выходили в основном наёмники, в том числе «Славная Рота» капитана и неполная центурия выходцев из имперского легиона.

Высший эльф с тяжестью понимает, что если они сдадут первый рубеж слишком быстро, и не нанеся существенных потерь противнику, то про победу можно будет позабыть.

Азариэль наконец-то со своим отрядом стражи, который ему дали в личное командование, выбежал к берегу, умело обойдя всевозможные волчьи ямы и всевозможные ловушки, скрытно расставленные для отступников. Теперь они стоят на самом краю обороны, и именно за ними появилось право открыть кровавый спектакль, обозначить первый акт.

Парень стоит на берегу, и устремил взгляд зелёных нефритовых туда, откуда шёл кровавый шторм тёмных сил. С той стороны начинает дуть ледяной ветер, который чем–то отдавал могилой, возвещая о скором прибытии армады извечного врага. Юноша глядит на адскую флотилию, что стеной мрака надвигается на остров, разрывая пространство и сам факт её существование надругательство над светом. Со стороны Хаммерфела плывут десятки, если не сотни самых различных кораблей, лодок и шлюпок, несущих на себе тысячи воителей культа Даэдра, да и просто продавшихся безумцев. Над всем флотом клубятся и набухают массы чёрных, тяжёлых налитых свинцом облаков, будто бы они тянут за собой небесное смущение. Складывалось впечатление, что всю эту армаду исторгнул сам Обливион, чтобы нести мрак по земле Тамриэля, что оказалось недалеко от правды.

Каких только кораблей там не нет. Несколько захваченных имперских галеона, ставших основной флотской единицей врага в этом бою, и фрегатов, флаг которых сменился с алого цвета на тёмно–фиолетовую расцветку. Вместе с ними в той же адской ватаге и нордские массивные и неповоротливые галеоны, сделанные на верфях Скайрима – их днища раздуты, как брюхо заражённого паразитами животного, набитое личинками. Наряду с титанами морскую гладь рассекает и множество мобильных и быстроходных лодок и кораблей, которые явно находились в пиратском владении. Но больше всего, впереди всей этой стаи, будто мухами роились, множество шлюпок, нёсших с собой первую волну, и на них видимо подоспевают к берегу первые подразделения врага, обязанные установить господство на берегу.

Но даже все эти корабли в своей совокупности являются мелкими щенками посреди огромного, неимоверно большого исполина, который размеренно плывёт посередине. Своей шириной он как четыре имперских галеона, приставленных борт к борту. Его паруса представляли неимоверно широкое полотнище, способное накрыть пару целых имперских кораблей. И на надутом парусе исполина зарисован странный, нигде не видимый ранее символ, ставший знаменем отступников, ярким образом режущий по глазу. На тёмно-фиолетовом полотнище красуется странный и не ведомый доселе символ, внушающий трепет. Он не был ни похож, ни на одну букву или руну Тамриэля – простое руническое око, написанное огненными полыхающими чернилами.

Юноша не знал, что значит вся эта фантасмагория геральдического абсурда. Сейчас его сердце переполнено только рвением к битве, а разум сконцентрирован на том, как может сложиться бой. Может, это явилось ещё одной магической особенностью клинка, а может все эмоции и жалость к отступникам отошли на второй план. Его это не волнует.

Парень занял место в боевом строю стрелков, готовясь обрушить ливень стрел на врага и уже начав разминать руку. В одном ряду с ним стоят стражники Цитадели, наёмники и стрелки, образуя рассеяние ряды. По всей линии от порта к северу и деревни на западе выстраиваются рыцари других орденов, воители из Гильдии Бойцов и Аларих со своими ребятами.

Но внезапно его внимание притягивает яркое свечение телепорта и то, что он увидел дальше родило такую бурю эмоций, что медитативный эффект меча развеялся словно морок.

Из разрыва реальности в плаще из света шагнула размытая фигура, объятая тёмно-зелёным огнём. И когда магия развеялась Азариэль смог разглядеть, что «огонь» – это развивающиеся свободные одежды на подтянутом худом теле эльфийки. Спустя пару секунд рыцарь смог разглядеть и стриженый рыжий волос, и изумительные знакомые черты лица, но только это вызвало негодование.

– Гэ’эль, какого чёрта ты здесь!? – воскликнул Азариэль, смотря за тем, как эльфийка плавной походкой становится с ними в один ряд и обращает лик к голому брегу, который вот-вот зальётся кровью. – Ты должна быть на стенах!

– Яне отдам важную часть обороны на волю людям, – уверенно высказала девушка, кратко добавив. – Меня направил мой глава. Он хочет знать, что происходит.

– О-о! – в разговор ввязался и капитан наёмников. – Печально, что вы не доверяете людям, мадам, ведь от них ваша судьба зависит сейчас.

– Гэ’эль, – обеспокоился Азариэль. – Это не место для чародеев. Отправляйся на второй рубеж, на стены. Не ставь свою жизнь в опасность.

– А тебе-то что? – кинула девушка, готовя магическое пламя на ладонях.

Ответить решил капитан:

– А то, что если тебя порубят в капусту, толку от магии будет мало. Кто нас прикроет?

– Люди…

– Азариэль, ты, где её такую нашёл? – усмешливо спросил капитан. – Прошло пару минут, а мне хочется её уже прибить.

Азариэль оглянулся. Он, капитан и Гэ’эль стоят на самом краю, впереди всех, оказавшись перед строем воинов и утонув в тени леса пик, поднятых к небу.

– Ну что, парень, готов сегодня пролить крови приспешников Даэдра и… своих друзей? – бровадно вопросил юношу рядом стоящий капитан наёмников. – Пара друзей мне поведали о том, что случилось в Ордене.

От такого вопроса у Азариэля едва не поник дух, ибо ему придётся сегодня скрестить клинки со своими бывшими друзьями и сразиться за будущее мира. От одной мысли, что будет, если он не справится, если все они проиграют, а Люций победит, у души начинают виться кольца апатии, слабости, душащие уверенность. Но осознание праведного долга и внутренний свет ветром бодрости исторгнули момент меланхолии. Азариэль крепко сжимает пальцы на рукояти арбалета, взводя его в боевое положение.

– Ты хоть своё имя назовешь? – Спросил у капитана Азариэль, за эти дни так и ни разу не услышавший имени его.

– И кто же я? Капитан «Славной Роты» или кто–то больше? – с улыбкой и наигранным вызовом вопрошал наёмник. – Перед тобой стоит бывший легат