– Что, майор Лариди нынче служит в Седьмом? – ехидно поинтересовалась Рита.

– Нет, вернулась в Восьмой к своим серениткам сразу после нападения на Вейн, – буркнул Берни угрюмо. – Снова обучает снайперов. Но, – он посмотрел на меня, – я поеду вовсе не из-за нее. Мы… поговорили, когда она уезжала из замка.

Мы деликатно не стали спрашивать, чем закончился разговор. И так всем было понятно. Кроме Риты.

– И что она сказала? – с жадным любопытством спросила младшая Кембритч.

Бернард аккуратно складывал перед собой тканевую салфетку и молчал. В этом молчании Люк протянул руку к кувшину с молоком, налил себе, недоверчиво принюхался и начал пить.

– Милый, ты же ненавидишь молоко, – изумилась леди Шарлотта.

Все мгновенно переключили внимание с мрачного Берни на Люка.

– Я тоже так думал, – удивленно-настороженно отозвался мой супруг, отставив стакан. – И даже помню, какой мерзостью оно мне казалось. А сейчас – вкусно.

– Ничего удивительного, – фыркнула Рита, – змеи любят молоко, так что тебе сам Инлий велел.

– Верно. Вот и славно, – невозмутимо поддержала ее моя свекровь, – оно полезно для здоровья, я с детства тебе это толковала, Люк.

– Глядишь, так совсем правильным станешь, – проворчала я в его сторону.

Люк усмехнулся. Склонился к моему виску, чтобы поцеловать, положил ладонь мне на колено – мы сидели почти бедро к бедру – и неслышно сообщил, касаясь губами уха:

– Нам с тобой это не грозит, детка.

– Очень на это надеюсь, – пробормотала я так же тихо, усиленно улыбаясь родственникам, разглядывающим нас с разной степенью умиления, и чувствуя, как Люк медленно двигает ладонью по внутренней поверхности моего бедра, подтягивая ткань платья вверх. Пальцы его обжигали кожу, и я едва удерживалась, чтобы не закусить губу или не засмеяться.

Он снова поцеловал меня в висок, и я прикрыла глаза. Его точно никакая смерть не исправит. И слава богам.

– Боги, это так сладко, что мне не нужен десерт, – восхитилась Маргарета.

– Завидуешь? – беззлобно хмыкнула я, сжимая ноги, ибо мой муж уже начал вытворять что-то почти неприличное.

– На самом деле да, – призналась она со смешком. – Это лучше, чем когда вы были в ссоре.

– Маргарета, – укоризненно одернула ее мать.

– Что? – откликнулась Рита с невинным видом. – Как будто мы ничего не замечали. Да с вами за одним столом было невозможно находиться. Хотя иногда это было даже забавно.

– Н-не скажи, – пробормотала я и, с невозмутимым видом погладив балующегося милорда по ноге, впилась в нее ногтями. Люк едва слышно засмеялся, но понятливо опустил платье и сжал мои пальцы. И хорошо, а то еще немного – и я бы точно начала краснеть. А затем бы выволокла его светлость из столовой, чтобы наконец-то оторваться от души.

– Чем сейчас займетесь? – безмятежно поинтересовалась леди Лотта.

Я ощущала, как Люк смотрит на меня, и изо всех сил старалась не рассмеяться.

– Пока я здесь, надо поприветствовать слуг, – проговорил он, лаская мои пальцы. – Попрошу Ирвинса их собрать.

– Конечно, – поддержала я серьезно.

– И пообщаться с доктором Кастером. – Он дразнил кончиками пальцев кожу у моего брачного браслета. – И с персоналом лазарета. И с больными.

– Безусловно, – снова откликнулась я почти не дрожащим голосом. Его прикосновения делали меня нетерпеливой. И безрассудной. Словно не было этих месяцев войны, боли, нервов, словно мы все еще были теми безумными влюбленными, которым весь мир нипочем, только бы быть рядом.

– И с Леймином по поводу охраны замка, – продолжал Люк задумчиво.

– И с Майки, – подсказала я нежно, снова проскользив ладонью по его бедру.

– Да, – хрипло проговорил Люк. – С Майки. Точно.

– И еще в твоем кабинете два ящика писем. – Я повернулась к мужу, глядя ему в глаза и продолжая его поглаживать. Он криво усмехался – мол, смелее, детка, – и даже чуть откинулся на стуле, словно приглашая забраться верхом, расстегнуть рубашку и целовать, пока в глазах не потемнеет.

Видят боги, я едва удержалась.

– Мы обязательно посетим кабинет, – пообещал он так многозначительно, с такой тьмой в глазах, что я от греха подальше убрала руку и с неловкостью поглядела на родных: всем должно было быть понятно, что мы занимаемся непотребством. Но то ли Кембритчи были так хорошо воспитаны, то ли мы за время отношений в совершенстве овладели искусством маскировки, но взгляды их были полны только доброжелательного интереса.

– Много дел, – сказала я им сожалеюще.

– Очень много, – хрипло поддержал мой муж и встал. – Стоит приступить к ним прямо сейчас, правда? Марина?

Он протянул мне руку, помог отодвинуть стул, и я тоже поднялась.

– Встретимся за обедом, – благодушно кивнула свекровь и вдруг насмешливо и ласково улыбнулась мне.

Все она понимала – что с нами творится.

Стоило нам выйти в пустой коридор недалеко от центральной лестницы и закрыть двери, как я потянулась к Люку, впилась ему в губы – и мы так и остались стоять у столовой, поглощенные друг другом. Я целовала его, я облизывала его шею, я забиралась пальцами под ворот, дрожащими руками гладила лицо, вглядываясь в потемневшие, хмельные глаза, и почти плакала от счастья, и снова и снова вжималась в него, ощущая его дикое, тревожное нетерпение.

На лестнице раздались голоса, и мы замерли, глядя друг на друга. Сердце мое колотилось как бешеное – Люк же тяжело дышал, рот его дергался в улыбке, на виске пульсировала жилка.

– Пойдем, – прохрипел он, когда шаги затихли, и потянул меня за руку.

И я пошла за ним.

Даже нападение иномирян не могло бы остановить нас сейчас. Даже конец света. Я шла за мужем, не чувствуя ног.

Осталась позади лестница, хлопнула дверь наших покоев, заскрипела дверь спальни. Затрепетали от сквозняка занавески. Простонал что-то Люк, пытаясь стащить с меня платье, выругался, нащупав наконец молнию на спине.

Я рвала, дергала на нем рубашку – потому что не могла расстегнуть пуговицы. Кое-как справилась с одной, с другой. Близость его тела и невозможность прильнуть, почувствовать всей кожей доводила меня до неистовства.

– Сними, Люк, – почти умоляла я, – сними.

Он снял. Мое белье. Расстегнул бюстгальтер – потяжелевшая грудь заныла, выскользнув из чашечек. Стянул по бедрам трусы – я переступила через них прямо в туфлях – и начал снимать свою рубашку, рассматривая меня посветлевшими глазами с вертикальным змеиным зрачком. Во рту Люка мелькнули клыки, и я, свистяще выдохнув от возбуждения, снова прильнула к нему, к его губам, чувствуя, как царапает язык, и трясущимися руками пытаясь расстегнуть его ремень.