после того, как Арнольд опрокинул банку, и мальчишки стали топтать руку, когда она, казалось, попыталась уползти. Возможно, Арнольд вспомнил об этом, когда сказал прямо в лицо Сильвестру:

— Если там никого нет, почему ты не идёшь?

— Посвети мне, и я схожу.

Арнольд с такой готовностью протянул ему фонарик, что Сильвестр спросил:

— Ты что, обмочил его?

— Сейчас узнаешь, — ответил Арнольд таким тоном, словно у него не осталось выбора. Фонарь этот где-то ранее украл Брюс.

Сильвестр направил луч света на ворота, покрытые высохшими, шуршащими сорняками. Он разглядел трухлявый фасад дома, но это было всё, до чего дотягивался свет фонаря. Во всех шести окнах царила темнота, которая, казалось, уходила дальше, чем следовало. Каждая пара окон зрительно казалась меньше предыдущей, и это было не единственной причиной, по которой Сильвестр понял, что дом накренился назад — распахнутая входная дверь также наклонилась в темноту. Когда он и его приятели прохаживались по переулку, в котором не было других домов, он заметил, что задняя часть здания казалась, по меньшей мере, на фут ниже передней и повернулась налево, как будто она пыталась тащить за собой остальную часть дома. Теперь, когда ветер затаил дыхание, Сильвестр увидел, что вся трава и сорняки наклонились к дому, намекая на то, что тот притягивает их сильнее солнечного света. Сильвестру казалось, что тропинка под ногами идёт под уклон, хотя глаза говорили об обратном. Он хлестал по сорнякам фонариком и жалел, что не может чувствовать себя исследователем в джунглях, когда темнота за окнами надвигалась на него.

Это был всего лишь дом, который рушился, и он не собирался падать на Сильвестра. Владелец, что умер в этом доме, когда тот начал разрушаться, был просто сумасшедшим стариком — он кричал и пел по ночам на языке, который никто не мог понять. Неудивительно, что люди, жившие поблизости, рассказывали об этом старике дивные истории, потому что своими криками он будил соседей в любое время суток. В ночь его смерти люди услышали голос, присоединившийся к голосу старика, а потом старик попытался перекричать его, возможно, потому что тот был намного громче и, казалось, не нуждался в дыхании, пока крик старика не оборвался, как будто кто-то разорвал его на части. Неужели рот неведомого существа на самом деле был шире, чем размах рук, которыми старик пытался его закрыть? Об этом знали только полицейские, обнаружившие покойника.

Сильвестр находился уже в нескольких шагах от дома, но его фонарик нисколько не рассеивал тьму за наклонённой дверью.

— Не выходи, пока что-нибудь не найдёшь, — крикнул Арнольд с тропинки, так что Сильвестр не стал медлить из-за того, что за ним наблюдали, хотя порог, казалось, слегка накренился внутрь, когда Сильвестр ступил на него и направил луч фонарика в дом.

Сначала свет скользил по темноте, которая лишь постепенно выявляла наличие стен и голых половиц, а когда он поднял луч, то увидел высокий потолок прихожей. Всё вокруг было чёрным, как небо между звёздами. Хотя двери в обеих стенах были открыты, темнота проёмов выглядела практически неотличимой от самих стен.

— Там внизу ничего не осталось, — сообщил Брюс, стоя в безопасности на тротуаре. — Тебе придётся подняться наверх.

Сильвестр злобно показал ему средний палец, шагнул в перекошенный дверной проём и почувствовал, как его затягивает в дом. Возможно, именно из-за того, что свет, казалось, не мог удержаться на внутренних поверхностях, а полз по ним, даже когда Сильвестр сжимал фонарик обеими руками, он почувствовал себя в опасности и быстро проскользнул через коридор мимо упавшей люстры, что выглядела как полупрозрачное существо, выброшенное на берег глубоководными водами. Сильвестр попал туда, где дом был больше всего искорёжен. Приступ паники отбросил его на лестницу, которую внезапно породила темнота слева от него. По крайней мере, углы лестницы удерживали больше света, чем прихожая. Сильвестр решил добраться до первого окна, из которого будет виден своим приятелям, и тогда им придётся признать, что он рискнул зайти дальше, чем они.

Скрип каждой ступеньки отдавался эхом вдалеке, увеличивая темноту и создавая впечатление, что дом продолжает искривляться. Ему пришлось убеждать себя, что чёрная нижняя часть крыши приближается только потому, что он карабкается к ней, а не опускается, но Сильвестру начинало казаться, что он заперт под камнем, и что бы там ни обитало, оно было невидимо. Сильвестр пожалел, что не спрятал какой-нибудь предмет в карман перед тем, как прийти в это место, чтобы потом объявить, что он нашёл его именно в этом доме, и тут он обнаружил, что лестница обрывается между вторым и третьим этажами.

По крайней мере, он мог теперь видеть, что происходит снаружи дома. За дверью слева от него в оконном проёме виднелись самые высокие уличные фонари Мерси-Хилла, ведущие вниз, в Брайчестер. Сильвестр сделал шаг в сторону комнаты и не смог остановиться. Что бы ни происходило в доме, этот коридор искривился ещё сильнее, чем первый этаж, и у Сильвестра, казалось, не было иного выбора, кроме как ввалиться в комнату, молотя воздух кулаками и конусом света, если только он не хотел, чтобы его беспомощно отнесли вглубь дома.

Комната была практически пустой. Кровать, с которой свалился матрас, кто-то оттащил от окна, оставив глубокие царапины на половицах. Матрас был разорван, и его свисающие внутренности неприятно напоминали высохшие и запылённые кишки. Из-под них, словно спрятанная под матрасом, торчала книга, обложка которой была такой же чёрной, как и тьма внутри дома. Чувство того, насколько бесполезной будет для него книга, было настолько подавляющим, что Сильвестр почти забыл, что может взять её с собой, чтобы показать остальным. Он пробежал через комнату, преследуемый, должно быть, своими собственными шагами, и, схватив книгу за уголок, выхватил её из цепкой массы внутренностей матраца. Обложка раскрылась, и Сильвестр увидел первую страницу.

Вот только книга, переплетённая как настоящая, но с рукописным текстом на страницах, не просто раскрылась. Она извивалась в руке Сильвестра, и у него возникло впечатление, что книга искривляется точно так же, как и дом, и эта мысль так сильно ошеломила его, что он почувствовал, как его разум меняет форму. Прежде чем он успел осознать происходящее, это странное видение исчезло, и книга приобрела обычный вид. Но он не мог оторвать от неё глаз, и всё остальное не имело значения. Сильвестр смог прочитать текст на первой странице.

«Чарльз Гор, его книга, пока он жив. Скопировано под защитой Ньярлатхотепа, Сталкера в Тенях. Написал по памяти из „Некрономикона“, Британский музей, 1985–1995…»

Каждое дрожащее слово, написанное от