чехол явно проигрывал в этой неравной схватке. Покрывшись трещинами, он будто бы жалобно стонал, лезвие вот-вот должно было освободиться, проткнув угольную шею демона и обозначив мой личный конец в агонии перевариваемой заживо.

Стиснув ладони посильнее, я вновь зажмурилась, хотя остатки лунного света, мелькнувшие на улице, уже не поступали в пасть чудовища. Зубы надо мной начали смыкаться, сильнее давя на трость. Что-то склизкое прикоснулось к рваной штанине, слизывая капающую кровь.

Язык, я совсем забыла про язык, хотя его и не было видно.

— S-sol sanctus… da mihi radium lucis, tenebras dispe-erge… et fluat gratia tua. A-amen.

Это было отвратительно плохо, особенно для единственного шанса выжить.

У Авеля наверняка получилось бы лучше, и без заиканий, но мне можно было простить откровенно слабое произношение. Светлой магией я владела ужасно, да и не нужна она была мне. Наверное, я бы и не воспользовалась ей в ближайшие годы, если бы не этот чертов шоггот.

Трость надломилась, и я инстинктивно разжала ладони, чтобы не срезать лезвием клинка пальцы, их резко обожгло холодом, забрав чувствительность и на мгновение мне показалось, что я вдруг ухватилась за Месть, но ее точно не могло быть.

Отдаленно, через толстую пелену шума и звона в ушах, я неожиданно услышала взрыв. Дыхание перехватило, голова закружилась, я будто на секунду потеряла сознание и, не чувствуя опоры, беспомощно взмахнула руками, желая зацепиться и продлить падение, но пальцы мазнули пустой воздух. В ужасе распахнув глаза, я едва разглядела приближающуюся землю и черные разводы на ней. Инстинктивно выставив ладони вперед, я невыносимо больно приземлилась на каменную мостовую, чуть не пропахав носом грязь. Воздух выбило из легких, несколько долгих секунд я пыталась вздохнуть, будто рыба, выброшенная на сушу, но грудь горела изнутри отвратительным пламенем. Организм словно отказался подчиняться мне.

— Тише-тише, дыши медленно.

Кто-то помог мне перевернуться и усадил, аккуратно похлопав по спине и помогая вновь сделать вдох. Вцепившись в куртку мужчины, я закашлялась, боль снова обожгла легкие, но с каждым вздохом становилось чуточку легче. Неприятный шум в ушах схлынул, сознание заполнили звуки: чей-то топот, переговоры, суета. Навернувшиеся слёзы мешали рассмотреть происходящее, я, словно слепой котенок, замотала головой в попытке понять, что происходит.

— Шоггот! Осторожнее!

— Всё-всё, справилась ты с демоном, громко бахнуло, половина столицы слышала, до сих пор ошметки дождем летят.

По телу будто прошел разряд тока, дернувшись в руках Джеральда, я потянулась руками к глазам, но тот ловко перехватил их. Судя по шуршанию, он достал свой платок и мягко вытер им мои веки, едва не поплевав на ткань, как заботливая мамочка. Наконец-то я смогла рассмотреть его лицо и насмешливую улыбку. Рядом показалась часть охраны дворца, несколько особых воинов в тяжелых доспехах и пара полевых медиков. Большая часть приглашенной помощи сейчас стояла без дела, лишь несколько человек проверяли окрестности.

Шоггота не было видно. Он словно спрятался или исчез, и я бы так и подумала, если бы не угольные хлопья, падающие с неба. Оседая на руках, они размазывались в безобразные кляксы, пачкали одежду и укрывали землю своим грязным покрывалом.

Замерев в удивлении от этого зрелища, я запоздало ощутила, как меня начало внутренне потряхивать. Переживания, голод, страх и усталость нахлынули разом, будто кто-то нехороший повернул для этого нужный вентиль.

— Идем, а то жопу застудишь.

Теплые ладони подхватили меня на руки. Дойти к лекарю сама я даже не пыталась.

Омут

Остаток вечера мне не запомнился. Я уснула в чужих руках до того, как Джеральд дошел до машины, и, сколько бы меня не тормошили после, не нашла в себе сил хоть как-то ответить. Всё тело отвратительно болело и ныло, порезы пульсировали, руки жгло после долгого контакта с шогготом. Хотелось пить и есть, горло пересохло. Язык будто прилип к небу, и, кажется, прошла целая вечность, прежде, чем отвары тонкой струйкой влили мне в рот, осторожно придерживая за плечи. Это был единственный яркий просвет сознания среди бескрайнего черного болота, в которое я попадала каждый раз, как меня оставляли в покое.

В какой-то момент в сон неожиданно прокрался чудовищный свист флейт, они словно кричали в безумном припадке, но ноты, если можно было назвать так адские звуки вдали, складывались в неистовую мелодию. У нее было ни начала, ни конца, инструменты играли невпопад, хаос правил балом, но, прислушавшись к нему, я находила странную закономерность в этом сумасшедшем хоре. Это неприятно было слышать, хотелось закрыть ладонями уши, но я отчетливо осознавала: эти страшный концерт играет прямо в моей голове.

Вот бы черепушку вскрыть и вытащить всё это, выкинуть, заткнуть… Выдрать всё с корнем, пока флейты не замолчат, пока мой разум вновь не отгородится от этого проклятья в смерти или еще большем безумии.

— Софи? Софи, ты слышишь меня?

Шею что-то нестерпимо обожгло, концерт заглох, виски прострелила боль. Открыв рот и вдохнув больничный запах полной грудью, я вновь почувствовала себя живой и отвратительно слабой. Забинтованная ладонь слепо нашарила кулон, сползший чуть выше ключиц.

— Д-да?

Мой голос показался почти беззвучным шелестом, но Каин его расслышал. Нотки нервозности прокрались в тон некроманта.

— Что случилось?

— Уже… ничего, все в порядке.

— Не похоже, кулон всю ночь твердил о том, что ты серьезно ранена. Почему ты не ответила раньше?

— М-мне встретился демон, пришлось его убить, я проснулась только сейчас. Спасибо.

— За что?

— Снился крайне мерзкий сон.

В моем сознании промелькнул чужой тяжелый вздох. Оставалось лишь гадать, была ли это усталость или облегчение.

— О тебе есть кому позаботиться?

— Я уже у лекаря.

— Не допускай, чтобы тебя лечили светлой магией.

— Помню-помню, будут проблемы.

Каин вновь замолчал. Я собралась было попрощаться, но он неожиданно добавил.

— Весной я прибуду в Санктум.

— Х-хорошо…

— Береги себя.

Голос некроманта исчез из моей головы. Кулон потух и снова стал прохладным, оставив меня наедине с мыслями. Времени осталось не так много, больше, конечно, чем я думала изначально, но теперь, когда я привыкла к столице, пара-тройка месяцев показались ничтожным сроком.

Интересно, успеет ли Мирра родить к тому времени, и что делать с Марком… а Уной? Хотя она наверняка уже выйдет замуж.

От внутренних переживаний и головной боли меня отвлек шаркающий звук чьих-то шагов в кабинете лекаря. Морщинистая рука аккуратно отодвинула тканевый полог, явив мне знакомый лик Томаса Уинна.

— Доброе утро, леди Серафина. Как себя чувствуете?

Он с недюжинной силой ловко подхватил меня под руку, помогая сесть в постели, длинные пальцы неприятно