Пока я решила не думать об этом, а сосредоточиться на настоящем. На ужасных и прекрасных женских процедурах, которые требовали невероятного самообладания, так что я была как сомнамбула к концу.

С утра я приняла горячую как кипяток ванну с лесными травами. Анишка накрутила мои волосы на веревочки, чтобы усилить естественный вьющийся эффект. Она помогла с макияжем, совсем чуть-чуть осветлила кожу и добавила немного румян, чтобы щечки выглядели свеженькими. Немного теней, и карий цвет заиграл карминовыми оттенками, как бокал терпкого вина. Губы не трогали – нельзя перебарщивать. Мое платье идеально соответствовало требованиям. Легкая шнуровка на спине подчеркнула талию и грудь, а свободный воздушный подол добавил лебединой грации.

– Красавица! – восхищенно воскликнула Паули, когда горничная закончила колдовать надо мной и я вышла в общую комнату.

С Паули все немного сложнее. Ее платье максимально свободного кроя, с невидимым подъюбником, чтобы создать талию и скрыть широкие бедра. Рукава заканчивались ниже локтей, вырез на груди обнажал ключицу, но скрывал ложбинку грудей, а специально вшитые в ткань маленькие косточки маскировали складки на талии. Цвет материала – теплый кремовый, чтобы подчеркнуть легкий румянец на щеках и привлечь внимание к роскошной рыжей гриве, которая как огненное пятно выделялась на белом фоне, отвлекая внимание от полноты. Она выглядела очаровательно. И все благодаря портному, который с утра подгонял платье, чтобы оно идеально село по фигуре.

– Как и ты, – отвечаю я, не скрывая удовольствия.

Мне понравилось кружиться по комнате, наблюдая, как платье легко поднимается вверх и так же плавно опускается вниз. Я никому не говорила, что его сшила мама. Что вообще все наши наряды сшиты мамой и ее родственницами из долины Корейро.

– А на мой взгляд, слишком вычурно, – заявила прямо от дверей своей спальни Кирнан. Я думала, самая богатая девушка найдет способ и в простом выделиться, но, на удивление, она поступила совершенно иным образом.

Ее платье – образец истинной скромности. Прямой подол и покрой, как мешок, ничего не подчеркивающий. Свободные рукава, вместо выреза – высокий стоячий воротник. Волосы распущенные, но не уложенные, а доведены до идеальной прямоты и забраны назад. Макияж, как и у меня, простенький. Сама скромница, будто святая. И только один элемент выбивался из образа, но никто не посмеет сказать, что это нарушение.

На шее Кирнан сверкал огромный синий сапфир, висевший на тонкой аккуратной цепочке. Он притягивал взгляды, одним только цветом говоря, кем является его обладательница. А размером – о состоянии семьи.

– Великолепно, – прошептала Паули, словно не услышав обидных слов.

Кирнан гордо задрала подбородок и улыбнулась.

– Вот так, девочки, – вызывающе заявила она, а я скрестила руки на груди. Мне разом стало противно от этой фальшивой скромности.

В дальнем конце зала появилась группа девушек, в центре которой сестра что-то довольно рассказывает остальным. Заметив меня, она машет рукой, а после ободряюще поднимает большой палец вверх. Наши наряды не сильно, но отличаются. У Кали крой свободнее, так как она чуть крупнее и выше меня. Она первая выбралась на свет. Хотя по характеру она получилась нежнее, но считалась старшей сестрой.

Тем временем вокруг Кирнан тотчас образовался кружок из почитательниц, включая абсолютно унылую Милан, соседку со стороны Паули, которая только и умела, что говорить о тряпках да любовных романах. И очень глупо хихикать, во всем подчиняясь богатой и влиятельной дальней родственнице.

– Я так нервничаю. Ненавижу это состояние. От него тянет на еду, а мне нельзя, – тоскливо протянула Паули, растирая пальцы. – Так хочется, чтобы все поскорее началось и в то же время – чтобы не начиналось вовсе!

– Не волнуйся, все внимание будет приковано к Кирнан и прочим представителям старой аристократии. Мы для них что невидимки, – отвечаю я почти равнодушно, а сама пальцами выбиваю нервный ритм. В голове вертится последнее ночное похождение.

Я была так неосмотрительна! Плела что попало, совсем ни о чем не думая! Если об этом станет известно… это просто убьет мать и поставит крест на моей репутации. И заденет сестру.

Мысли метались из стороны в сторону, щекоткой проходясь по натянутым как канаты нервам. Я поцеловала незнакомца! И мне это понравилось. С ним было интересно говорить, Арт мне напомнил брата, такой же добродушный, но с хитринкой… Если бы все было так просто, то я бы… пошла на свидание? Как обычная серая драконица, у которой Равновесие не конец света, а наоборот – свобода?..

Но это лишь фантазии. Или это станет возможным после Равновесия? Когда закрывается одна дверь, открывается другая. Если все пойдет плохо, то… нет. Конечно, нет. Уж лучше я приму их предложение и исчезну так, будто сбежала от позора семьи…

– Почему все так сложно, – пробормотала я устало, вжав ногти в ладони.

– Эй, что с тобой? – участливо обратилась ко мне Паули, беря за запястье и поворачивая руку. На коже проступили красные лунки. – А сама говоришь не волноваться. Вон как тебя трясет, – добродушно подколола девушка, проводя пальцами по моей коже. – Не переживай, я рядом. А как первое представление закончится, там и родителей увидим. Впервые за неделю!

– Жду не дождусь. Я соскучилась, – закивала я, отгоняя злые мысли.

– Дорогие кэрры! – прозвучал громкий голос кэрры Астерии. – Вот и настал тот самый час! Идем попарно, согласно списку, держим осанку до самого зала. Сохраняйте достоинство! Ведите себя как истинные кэрры. Вы юные девы. Помните об этом. Скромность и почтительность превыше всего. От того, какими вас увидят сегодня, зависит ваше будущее. И да благословит вас святая Клэрия!

С этим напутствием кэрра Астерия Брунцкая, разодетая в фиолетовые с золотом шелка, открыла главные двери, и мы чинно и плавно двинулись по коридору, соединяющему женское крыло с основным.

* * *

Бешено билось сердце. Я шла на ватных ногах, заставляя себя идти медленно, а не бежать, как обычно поступала в подобных случаях.

Навстречу попадались исключительно слуги, охранники да лакеи, раскрывавшие перед нами двери. Сквозь двухэтажные окна струился яркий дневной свет, из-за тонких занавесок виднелось полуденное ослепительное солнце на чистейшем голубом небосводе.

Тянуло легким холодом, многие окна были открыты, и гулявшие сквозняки развевали подолы платьев, словно стремясь воссоздать лебединый клин из столичной балетной постановки. Невинные девы-лебеди.

Наконец, последние двери раскрылись перед нами, выпуская на широкую лестницу, покрытую красным ковром. Внизу, как ложе, бальный зал, а напротив, на возвышении с похожими ступеньками – королевский трон. Издалека