На несколько минут он ставит меня на землю, осушает сидение деревянной лавочки и, предложив мне присесть на оную, задумчиво складывает руки за спиной.

Всю дорогу мужчина молчал. Молчит и теперь. Я терпеливо жду, собираясь с силами и прокручивая в голове ответ на пока еще не озвученное предложение.

— Касси, милая, — наконец, решается на разговор Эзерт. — Ты прекрасно знаешь, как я к тебе отношусь.

Он присаживается возле меня и берет в свои руки мою похолодевшую от волнения ладонь.

— Как внимательный опекун и друг моего отца, — спокойно произношу, делая вид, что иначе внимание Каора не воспринимаю.

— Да и это, — чуть скрипнув зубами, произносит он. — Но твой отец и я. Мы были друзьями. Самыми лучшими. Тор знал, что только я смогу позаботится о тебе, защитить и стать надежной опорой.

— Вы и стали, — слегка улыбаюсь, невинно хлопаю ресницами.

— Но я не все могу сделать, будучи опекуном, — многозначительно парирует он, обжигая меня взглядом своих очей. — Не от всего защитить.

Что-то темное, противоестественное таится глубине его взора, что на миг заставляет меня испуганно распахнуть глаза.

— Не понимаю, о чем вы… — сдавленно шепчу, подспудно догадываясь, что дело не только в губительной страсти, которую испытывает этот человек к моей покойной матери.

— Твоя инициация, Касси, — веско произносит. — Тебе уже восемнадцать. Тор был бы рад, чтобы я стал твоим мужем, — подносит он мою ладонь к своим губам. — Выходи за меня замуж, Кассия Отгриф!

Я хоть и ожидала, в конце концов, услышать эти слова, а все равно замираю, как загнанная в угол мышь. Нервно сглатываю, чувствуя, как слюна колючим комком прокатывается по горлу.

— Я… мне… мне нужно подумать… — выдавливаю, с опаской смотря на опекуна.

Он раздраженно поджимает губы и резко поднимается.

— Кассия, у тебя нет выбора. Инициация должна произойти, — хищно раздувает побелевшие от гнева ноздри. — Твое тело подорвала болезнь, и приход силы кончится плачевно…

Я смотрю, как он нервно расхаживает по садовой дорожке, и ничего не могу сказать в ответ. Может и эта инициация действительно страшна. Но… но вдруг Каор так меня запугивает. Ведь я ничего не помню и не знаю. Известно ли было Кассии о таком нюансе? Что являет собой эта пугающая инициация? Можно ли спросить об этом не вызывая подозрений?

В замешательстве отвожу взгляд. Если и спрашивать, то точно не у Каора. Он вполне способен исказить информацию в угоду себе. А мне нужны знания четкие, беспристрастные, незамутненные ничьим отношением. И кто, позвольте спросить, мне способен их дать?

Сосредоточенно морщу лоб. Да, пожалуй, никто.

Я ни в ком не уверена. Не знаю, чего ждать и на чьей стороне мои слуги. Вернее, как раз таки и знаю — не на моей.

— Ну, чего ты боишься, милая, — внезапно останавливается мужчина и присаживается напротив меня на корточки. Его руки вновь хватают мои ладони. — Я люблю тебя, Кассия. Буду заботиться о тебе, и оберегать, как самое большое сокровище. Или тебя пугает супружеский долг?

Щеки заливает румянец. Тело реагирует, как и положено обычному восемнадцатилетнему существу. Но взрослая Катя внутри только скептически хмыкает. Вот что-что, а супружеский долг мне не пугает. Вернее, не пугал до сих пор. Ибо фанатичный блеск в глазах мужчины порождает кучу сомнений в моей голове.

— Да, пугает, — испуганно выдавливаю, искренне надеясь, что это позволит выторговать мне отсрочку в вопросе.

Вдруг, уважив чувства подопечной, Каор согласится не напирать пока с ответом. Я, конечно, немного переигрываю, демонстрируя дрожь в голосе. Но мужчина этого не замечает. Он, воспользовавшись моментом, тут же стискивает мне в объятьях.

— Ну-ну, милая. Не стоит бояться, — ласково шепчет он, поглаживая меня по спине. — Я буду нежен… Через это все проходят, нужно просто потерпеть.

Утешения у Каора получаются так себе. Не хочу я терпеть. Но и отказа, понимаю, он не потерпит. Можно, конечно попробовать, но, уверена, это безнадежно…

— Даю тебе время подумать до завтрашнего утра, Кассия. И надеюсь на твое согласие. Ты умная девочка, и примешь правильное решение, — уверенно шепчет он.

Согласно киваю, стараясь отстранится. Каор выпускает меня из объятий.

— Я еще немного посижу тут, — говорю, прозрачно намекая, что хотела бы побыть наедине.

Опекун все правильно понимает.

— Я приду за тобой через двадцать минут. Или пришлю кого-то, — обещает и, по-отечески поцеловав меня в лоб, удаляется.

Как только его фигура скрывается из вида, принимаюсь тереть след от поцелуя. Вот же лицемерный гад.

Глава 12

Весь день проходит в раздумьях. Я напряженно прикидываю варианты, которые бы подошли для отказа. Замуж в свои восемнадцать не хочется, а тем более за Каора. Плохо, что я совершенно не знаю о положении женщины в этом мире. К примеру, я наследница этого имения, но могу ли им управлять? Если могу, то со скольких лет? Браки разрешены с восемнадцати, это знаю точно. А вот для самостоятельной деятельности, какой возраст подходит?

Где-то на задворках памяти скребется мысль, что окончательно взрослой я считаюсь в двадцать один год. А до этого возраста решения принимает официальный опекун. Но насколько это правда?

Положение усугубляется еще и общей напряженной атмосферой. Я буквально кожей чувствую недовольные взгляды, которые на меня бросают служанки. И если Бэли в силу своей беспечной натуры еще как-то сдерживается, то Фрира буквально готова меня растерзать.

Это, между прочим, еще одна странная деталь, которая не дает мне покоя. Отчего все так хотят меня выдать замуж? Неужели домочадцам настолько наплевать на чувства Кассии, что они готовы отдать ее малознакомому мужчине, годящемуся ей в отцы. Можно было бы допустить, что это так окружающие желают мне добра. Как ни крути, а лорд Эзерт Каор и правда считается хорошей партией для молодых девиц на выданье.

Но негатив, которым меня награждают раз за разом верные слуги, заставляет усомниться, что вся эта кутерьма во благо.

Я искренне надеюсь, что ночью во сне мне придет какая-то подсказка из памяти Кассии. Да, к моему глубокому сожалению, прометавшись на постели почти до самого рассвета, я хоть и ныряю в беспокойный прерывистый сон, но совершенно ничего не помню, когда просыпаюсь.

За ночь слуги добрее не стали. Бэли кидает взгляды полные надежды, выбирая из сундука одежду на утро, Фрира, принеся завтрак, привычно скрежещет зубами.

— Бэли, что это? — недоуменно смотрю на платье, которое аккуратно расправляет служанка.

Наряд, безусловно, прекрасен, но… как бы сказать, взрослый… Мне восемнадцать