спиной, была холодна и серьезна. Я говорила уверенно, и адвокатам защиты не удалось меня ни смутить, ни сбить с толку, ни запутать. Я хорошо разбиралась в своем деле, а уж навыков не теряться на публике у меня было предостаточно. Я несколько раз повела бровью в сторону адвоката, и заставила его замолчать, когда он брызгал слюной и пытался на меня давить. У меня была хорошая школа нахождения среди пираний. Ах, простите великодушно. Высшего светского общества. А в нем без выдержки и ледяного спокойствия долго не протянешь. Поэтому мое выступление в суде произвело и на присяжных и на полицию такое впечатление.

Лабораторные эксперты из полиции на суде обычно или мямлили или говорили сложными заумными терминами и их плохо понимали все присутствующие. Я же говорила доступным языком, но при этом с профессиональным знанием дела.

Поэтому не удивительно, что сразу после завершения судебного процесса ко мне подошли из полицейского участка и предложили перейти на работу к ним.

Но я отказалась на отрез. И не потому, что не хотела. Нет. Мне очень понравилось наше сотрудничество. Но добираться на работу было гораздо дальше. И к тому же за эти два месяца я уже успела подружиться и с коллективом Центральной городской больницы и с работниками морга и самое главное с главой больницы - Профессором Артуром Фредериком Лоринж. Он не только защищал меня, в это сложное время, он оказывал мне поддержку, и самое главное я чувствовала с ним себя увереннее и смелее.

Получив мой категорический отказ Уилл сказал:

- Ну, раз ты не хочешь идти в полицию, тогда полиция придет к тебе.

К тому времени мы давно отбросили всякие формальности и общались с ним запросто.

- Это как? – перепугалась я.

- Очень просто. Оформим тебя к нам, а работать будешь здесь. Все равно на вскрытие привозят сюда, да и потерпевших в первую очередь привозят сюда. Я поговорю с начальником. Просто увеличим ваше финансирование и сделаем здесь филиал полицейской лаборатории.

- А вот это отличная идея. С финансированием у нас плохо – довольно потер руки Профессор Лоринж.

Вот так спустя два месяца и оказалась, что я работаю сразу в двух местах. Уиллу всё удалось оформить и на меня посыпались материальные блага. Не только увеличилась моя зарплата, но и качество работы повысилось. Теперь мне не приходилось выпрашивать реактивы, штативы, мензурки и пробирки. Мне все привозили и выдавали по первому требованию.

Я стала приводить в порядок мою лабораторию. Больше никаких разбитых стекол на полу и грязи на столах. Это теперь было строжайше запрещено в моём кабинете. Мне выделили уборщицу, и я и ее устроила работать в полицию. За два получаемых оклада она трудилась на совесть. Мои столы сверкали, а на полах можно было устраивать праздничный ужин.

Вот только с документацией были проблемы. Горы бумаг просто заполонили мой стол, и я не успевала писать отчеты. И если реактивы, препараты и вещества я просто не могла отложить или забыть, и по техническим причинам, и по санитарным, не говоря уже о техники безопасности, то бумаги «на потом» я отложить могла. «Потом» - было бесконечным.

Табличку я и в самом деле не поменяла. Вот я каждый раз думала о ней, когда входила в кабинет, но там меня уже ждала работа. И много работы. Поэтому было не до нее. А когда я выползала из кабинета, усталость брала свое, и мне было вот совершено наплевать, что написано на двери. Поэтому она так благополучно и висела.

За два месяца, что длилось это дело, я успела все же освоиться в новом для меня мире. И это были два тяжелых для меня месяца.

Я еще не до конца отошла от гибели родителей, у меня были сложности с деньгами, я плохо ориентировалась в этой части города, и у меня были огромные проблемы с транспортом. Личный шофер с машиной мне теперь был совершенно точно не по карману, а влезть в общественный городской дилижанс у меня не получалось. Поэтому я ходила с работы и на работу пешком. Хорошо хоть Городская Больница была недалеко от моей квартиры. Не представляю, что бы было бы, если бы я нашла работу в противоположном районе.

На работе дел было много, и задерживалась я иногда допоздна. Но и платили мне за мою работу хорошие деньги, поэтому я не жаловалась, а вкалывала. Я хотела создать «подушку безопасности». Ну тупо подкопить денег. Последние события показали, что случиться в этой жизни может все что угодно.

Поэтому возвращалась я с работы иногда, когда фонари на улицах уже зажги, а на некоторых улицах было очень темно. Я брела всегда одним и тем же маршрутом, никогда не сворачивая и за последние месяцы, выучив его до каждого камушка на тротуаре.

Вот и в тот день я брела и размышляла. Как же все же круто развернула меня жизнь. Сколько же времени прошло? Полгода? Нет, это с отъезда Виктора прошло семь месяцев, а вот со дня смерти родителей всего три.

Я дошла до своего дома. Дом был довольно высокий в пять этажей. На каждом этаже располагалось по несколько квартир. Я жила на втором. И у меня на лестничной клетке было три квартиры. Я уже взялась за ручку парадного входа, как вдруг меня кто-то окликнул.

- Сьера? Сьера Вантервиль?

Я обернулась.

Передо мной стояла худая, глубоко беременная девушка. Вот так если определять навскидку, наверное, месяц шестой или даже седьмой устало подумала я. В больнице, почему не подошла? Зачем меня у дома караулить? Я все равно уже от усталости мало что соображаю. Да и что ей от меня нужно? Я не акушер, да и не врач, хотя познания базовые и там и там у меня, разумеется, были. В Университете с этим было строго.

- Сьера Вантервиль? Вы меня не помните?

* Массовое отравление метанолом в Испании произошедшее в 1963году. Официальное число погибших — 51 человек, 9 потеряли зрение, однако существуют оценки в диапазоне от 1000 до 5000 жертв. Метанол был обнаружен в кофейном ликёре. Одно из крупнейших пищевых отравлений в истории. Метиловый спирт — опасный яд. У человека приём внутрь 5—10 мл метанола и более может приводить к тяжёлому отравлению, 30 мл могут вызвать смертельный исход, попадание в организм более 80—150 миллилитров метанола обычно смертельно.

Глава 4. Если тебе предстоит